Спецназ. Любите нас, пока мы живы - Виталий Носков

Когда Андрей закурил у подъезда, какой-то пацан в соседнем дворе взорвал петарду, и в наступившей темноте Андрей вздрогнул. Первая мысль, как укус змеи, была: «Работает снайпер». «Но я же дома!» — все восстало в душе.

Болезненно-сухой, тресковатый звук постоял в ушах и пропал. Андрей поежился, горестно ухмыльнулся, снял с плеча вещевой мешок и, не чувствуя в руке тяжести, пошел, а потом побежал вверх по лестнице.

Первые ночи дома были ужасны. Андрей не знал: спал ли он вообще… То по нему молотили чеченские снайперы, и в ночных кошмарах он искал спасения под ресторанным столом. Иногда, просыпаясь, он не узнавал своей комнаты. Казалось, он в чужом блиндаже и, поражаясь уюту, даже немного завидуя, думал: «Неплохо ребята устроились». В три часа двадцать минут ночи Андрей обязательно просыпался и лежал неподвижный, словно перевязанный бинтами.

Инстинкт спецназовца подсказал… Вырванный демобилизацией из привычной среды, оказавшийся среди своих чужим, неспособный рассказать в подробностях, как все в Чечне на самом деле было — он сильно жалел мать и отца, Андрей понял: надо идти к тем, кому не надо ничего дополнительно объяснять.

В холле здания Управления по борьбе с организованной преступностью он увидел черную, скорбную стелу с тремя фамилиями. «Погибших надо помнить всегда», — прочитал, сняв краповый берет, Андрей.

— Мы потеряли в Чечне трех офицеров, — сказал ему командир СОБРа. — Погиб мой предшественник… Я смотрел твои документы. Ты награжден. Нам подходишь, хотя есть одно «но». Мы берем на службу людей только с высшим образованием.

— Я пойду учиться. Возьмите меня в отряд, — сказал Андрей.

— В отдел, — поправил командир. — Мы Специальный отдел быстрого реагирования Управления по борьбе с организованной преступностью.

— Возьмите меня на службу, — еле слышно повторил просьбу Андрей. — Хочу давить «духов».

— Наше главное дело — защита людей.

Потом был разговор по существу. Как участник боевых действий в Чечне Указом Президента Андрей 3. имел право поступления в высшее училище МВД без экзаменов — по собеседованию. Но, прежде чем стать бойцом СОБРа, ему предстояло испытание. За физподготовку: кросс, подтягивание на перекладине, отжимания — он не боялся, а вот четыре рукопашных боя по три минуты — это было не каждому по здоровью.

Бывший боксер, кандидат в мастера спорта — поэтому он стал спецназовцем, Андрей понимал, что четыре боя против профессионалов-собровцев не выиграть никому. «Главное, — ему сказали, — проявить характер. Выстоять».

В ночь перед тестированием он впервые выспался. Долгий разговор с командиром СОБРа успокоил. Не надо было таиться, что-то умалчивать. Это был разговор людей, бывших Там. Засада под Джалкой, Первомайское, Грозный, зачистки горных селений, августовские бои 1996 года — всего пережитого Андреем хватило бы на десяток людей.

Командиру СОБРа понравилось, что Андрей З., сержант ОСНа «Русь», не тянул волынку с работой, не куражился, не блестел наградами на дискотеках. Парень рвался в дело. Такие были нужны МВД.

Андрей подтянулся на турнике шестнадцать раз, отжался от пола — шестьдесят. Справился с кроссом. Вот и короткий отдых перед рукопашкой.

Торс оголен, боксерские перчатки на руки. Только что офицеры-собровцы улыбались Андрею. Теперь четверо из них противники. Кто? Вот этот крепыш ниже среднего роста в мартовских боях в Грозном расстрелял из гранатомета боезапас и горько плакал, что по этой причине командир не взял его с собой в БТР, когда уходил в пекло за ранеными. Гранатометчик Олег тогда оглох, но сумел восстановить слух. Не верится, что, такой невысокий, он опытный рукопашник.

Андрей З. почувствовал силу его ударов с первых минут: пугающий, обманный выпад левой ногой и тут же правой рукой — в голову, словно молоток прилетел. Но Андрей ответил, хотя на него обрушился град ударов. «Как я ослаб», — только подумал и попался на прием. А бойцы СОБРа кричат: «Вставай, нечего лежать!».

Добро бы был боксерский ринг или самбистский ковер. Так нет, экзамен идет в зале заседаний на довольно большом пятачке между трибуной и креслами. Мало ли где потом выпадет биться?

Жестко бьют собровцы, пытаясь понять, какой человек пришел: можно ли ему доверять спину, способен ли выдержать боль, не предать под пытками?

В милицейском деле старые награды не в счет. Каждый день собровской боевой работы — как бы жизнь заново.

Тяжело Андрею с бойцами высокого роста: ногами машут, словно косой. Помнятся ему слова офицера из отряда «Русь»: «Я буду плохой командир, если доведу дело до рукопашной схватки». Это шла речь о войне. В городах собровцы — специалисты по мгновенному задержанию опасных преступников и освобождению заложников. На этих задачах вероятность рукопашного боя абсолютная.

«Андрей — боец! — решают про себя собровцы. — Держит удар, иногда опережает, а вот с защитой проблемы. Разучился защищаться. Принцип войскового спецназа — нападение».

От ударов в голову Андрея начинает подташнивать.

— Закройся перчатками! — кричат ему. — Почему не защищаешься?

Бой остановлен — смена партнера. Андрея пошатывает.

— Тяжеловато после казенных харчей? — шутят над ним.

— Ты будешь драться? — спрашивает командир.

— Да, — уверенно кивает Андрей. Его левый глаз, он чувствует, заплывает. Еще один бой. Сегодня последний.

— Начали! — оглушительно раздается. Против Андрея теперь дерется молодой, недавно принятый в отряд собровец. И только сейчас сержант спецназа внутренних войск начинает понимать, как по-доброму отнеслись к нему те собровцы, кто воевал в Чечне. Этот же специалист по карате, показывая характер, лупит в полную силу, чтобы подтвердить, что он необходим в отделе, что он яростен и любит побеждать.

Снова ошеломляющий удар. Ноги у Андрея подкашиваются, воздуха нет, словно его пожрал дракон. «Все, — с ужасом подумал Андрей. — Неужели не встану?» И тут услышал:

— Вперед, 8-й отряд! Вперед, «Русь»! — кто-то кричал ему. Может, Олежка Долгов, а может, командир СОБРа, где тут понять, когда это четвертый бой с теми, кто знает цену смерти и жизни.

Вот Андрей встает на колено, опирается рукой, глубоко вздохнул, открыл глаза: до боя они были небесно-голубые, а теперь от пережитой боли синие. Встает в стойку. Парировал удар, ответил короткими в корпус, в голову, теснить начинает, вспомнив, что у него тоже есть ноги — один удар, другой!

Гонга он не услышал. Рефери крепко-накрепко обхватил его, словно связал, и радостно засмеялся.

Андрей не торопился домой. После боя ему показали кубрик собровцев. За длинным обеденным столом он пил вместе с ними чай, смотрел видеозаписи боевых действий. Разговаривал. Он был среди своих. Понятый. Такой, как они.

1997 г.