Умереть, чтобы выжить. Фронтовые истории, наше время - Владлен Чертинов

Опер с товарищем вскочили и только сделали первые шаги, как в пяти метрах от них разорвался 155-мм снаряд. В этот момент в его голове опять сразу же пронеслась Иисусова молитва. И их с товарищем взрывом сдуло как ветром. Когда поднялись на ноги, обнаружили, что у обоих ни единой царапины. А третий боец, сидевший под бетонной плитой, – «трехсотый» (раненый).

Опер расценил это как чудо. Да и как иначе относиться к такому?

– Кто-то может сказать, что раз мы связаны с Церковью и живем этим, то и притягиваем факты за уши, – говорит Олег Мухин. – Но Опер был абсолютно невоцерковлен, даже крест не носил. Если такой человек объясняет свое спасение молитвой Иисусу, какое здесь притягивание? И подобных случаев очень много.

Русский медведь и его святая дубина

Однажды Олег Мухин побывал в селе Никольском. Это место особое. Там находится Свято-Успенский Николо-Васильевский монастырь, основателем и первым настоятелем которого был старец Зосима (Сокур) – в Донбассе его чтят как святого. Он закончил свой земной путь в 2002 году, но предсказал все, что позже случилось. Говорил, что гнев Божий – война – приближается стремительно, что с Киева – матери городов русских покатится колотня по всему миру и будет кругом беснование. Что Киево-Печерская лавра падет. Что настоящим священникам придется в тюрьме посидеть, а настоящим верующим, какие бы ни были объявлены в Киеве автокефалии – ни каноничные, ни беззаконные, надо строго держаться Русской православной церкви, ибо спасение – только в ней. Старец Зосима в грядущей «колотне» предсказывал победу России, говорил, что русский медведь спит, терпит, но, как проснется, возьмет в лапу святую дубину и начнет крушить зло.

Старец Зосима построил в Никольском красивейший монастырь. Во время войны он находился на линии боевого соприкосновения и был сильно разрушен. Но в нем оставалось около 50 братьев и сестер – примерно треть от первоначального состава. Они продолжали служить в нижнем храме. Остальные монашествующие перебрались в Донецк и Волноваху.

Старец Зосима.

Фото с официального сайта Свято-Успенской Николо-Васильевской обители

Олег Мухин вместе с другом-священником приехал на позиции в Никольское покрестить, исповедать, причастить русских воинов, державших там оборону.

Это был трудный заход. Все время что-то мешало. Сначала тяжелая обстановка по дронам, то есть ясная погода. Потом она наконец испортилась, установился туман, и, следовательно, дронов в небе можно было не опасаться, но сломалась машина. Когда все-таки выдвинулись, сломался замок на шлагбауме, и долго не могли выехать из расположения части. Уже в пути выяснилось, что бак, в котором был бензин, не работает, а в том, который работал, его почти не осталось. Словом, добирались с препятствиями на каждом шагу. Ночевать довелось в монастыре. А в пять утра проснулись и решили, что они в раю.

– Нас разбудило удивительное пение. Богослужение в этом монастыре начинается в пять утра и длится до двенадцати. Там на службе ничего не сокращают: читают и поют все, что положено по чину. И это настолько красиво! Мы стояли как завороженные. За стенами храма что-то взрывалось, бомбилось, стреляло, а внутри в это время шла удивительная служба, – вспоминает Олег Мухин.

Вот таким монастырь был до войны.

Фото с официального сайта Свято-Успенской Николо-Васильевской обители

В Никольском перед тем, как добежать до ближайших развалин, надо было пару минут стоять и вглядываться в небо, не висит ли там дрон. Монахи монастыря периодически получали ранения, но все это не мешало им оставаться доброжелательными светлыми людьми. Олег Мухин таких раньше никогда не встречал. Считает, что в Никольское надо привозить всякую депрессивную столичную публику, чтобы она увидела, как должен относиться к жизни настоящий верующий человек.

Духовник Олега Мухина научил его правилу: если делаешь какое-то дело и все идет гладко, значит, точно оно от лукавого, а хорошее дело всегда сопровождается препятствиями и искушениями. Так что все их задержки и препоны в пути объяснимы. Ради того, чтобы попасть в Успенский монастырь – в этот рай на войне, – их стоило претерпеть.

Бог дает шанс

На фронте Олег Мухин понял, что СВО – момент истины. И для людей, и для церкви.

Большинство бойцов на фронте вроде и были крещеные, но все равно далеки от Бога. Они могли носить крестик, поверх него чей-нибудь зуб и еще амулет какой-нибудь бабки – авось что-нибудь да сработает, защитит. Многие не знали, что такое причастие.

Причину СВО Олег Мухин видит в том, что мы отошли от Бога. Так далеко отошли, что у Него не было другого способа вернуть нас кроме как через войну – по-другому нам уже не понять.

Олег Мухин признается, что в начале спецоперации у него было пессимистичное мнение о состоянии российского общества и особенно молодежи. Но когда стал ездить на СВО, удивился количеству здравых, хороших, достойных людей – и молодых, и зрелых. На которых государство может опираться. К сожалению, именно эта часть общества гибла.

– Мы приезжали под Работино в штурмовой батальон. Через полтора месяца их вывели на доукомплектование. В одной роте осталось 32 человека, в другой – 23, в третьей – 15, – вспоминает Олег Мухин. – Без слез невозможно думать об этом. Потому что половина ребят в батальоне были молодые, симпатичные, достойные, уже научившиеся думать. А мы их теряли. Теряли лучшую часть общества. И если вся страна большей своей частью не сделает поворот в эту лучшую сторону, если не наберется критическая масса правильных людей, то все жертвы, которые мы понесли в СВО, будут напрасны.

Заговоренный

История штурмовика-добровольца Владимира Семенова из Псковской дивизии ВДВ, который на войне разучился бояться

Первым участником СВО из Карелии, портрет которого в республике разместили на уличном баннере, стал доброволец-десантник из Кондопоги Владимир Семенов. Спецоперация на Украине стала его второй войной (в 1999–2000 годах он воевал в Чечне). Или даже восьмой. Потому что СВО разделилась для него на семь маленьких войн – шесть раз прерывалась из-за ранений. Хотя по накалу и интенсивности боевых действий каждый из этих коротких военных отрезков «маленьким» никак не назвать. В теле Владимира Семенова в память о них сидят пять осколков. Он считает, что жив молитвами мамы, которая умерла через полтора месяца после его ухода на фронт. Владимир награжден медалью «За отвагу» и орденом Мужества. Он не только герой войны, но и отец-герой, в самый разгар