Российско-японское противостояние на море. Дуэль флотов и разведок. 1875-1922 - Александр Геннадьевич Зорихин

типа «Dreadnought» для усиления Черноморского флота (в мае РУ МГШ пришло к заключению о закладке там 4 линкоров, но в июле уже достоверно знало о программе строительства 3 линкоров, 9 эсминцев и 6 ПЛ)[401].

В целом разведорганы японского флота на протяжении 1911 г. внимательно наблюдали за развитием русской кораблестроительной программы и модернизацией царских ВМС. В «Секретном бюллетене по текущей обстановке в ведущих странах» за ноябрь 1911 г. 4-е отделение МГШ опубликовало перевод поданных морским министром И.К. Григоровичем на имя Николая II в апреле «Закона об императорском российском флоте» и «Объяснительной записки к нему». Из них вытекало, что основные усилия российского военно-морского ведомства были направлены на создание мощных Балтийского и Черноморского флотов, а Сибирская военная флотилия оставалась пасынком, который должен был иметь в своём боевом составе только 2 броненосных крейсера, 18 эсминцев, 12 подводных лодок и 3 минных заградителя. В целом благоприятная оценка состояния российско-японских отношений, сделанная 4-м отделением МГШ в январе, осталась неизменной[402].

Своеобразным итогом изучения флотской разведкой тенденций развития ВМФ Российской империи после окончания Русско-японской войны стала публикация «Ассоциацией национальной обороны Великой Японии» в октябре 1913 г. не предназначенной для продажи брошюры «Военно-морской флот России» за авторством сотрудника 4-го отделения МГШ, бывшего языкового стажёра в Санкт-Петербурге капитана 3-го ранга Судзуки Отомэ.

В ней японский разведчик подробно остановился на состоянии российских военно-морских сил до Русско-японской войны, их потерях в ходе кампании и реализации послевоенных программ восстановления и модернизации флота. По оценкам Судзуки, к февралю 1904 г. ВМФ России был одним из сильнейших в мире и насчитывал примерно 130 боевых кораблей класса «эсминец» и выше суммарным водоизмещением около 600 000 тонн. В ходе войны из 93 участвовавших в ней кораблей Россия потеряла 53 потопленными, 7 захваченными японцами и 19 разоружёнными в дальневосточных портах. В результате у Санкт-Петербурга на Балтике, Чёрном море и Тихом океане осталось 48 боевых кораблей водоизмещением 130 000 тонн. Чтобы компенсировать потери, в ходе войны и в первые годы после неё Россия достроила те боевые корабли, которые были спланированы по 20-летней программе усиления русского флота против Германии от 1901 г. По данным Судзуки, в строй были введены 5 эскадренных броненосцев, 4 броненосных крейсера, 82 эсминца и миноносца, 25 канонерских, 31 подводная лодка, в результате чего общее количество вымпелов царского флота на момент написания брошюры выросло до 213 (312 000 тонн), из которых большая часть (116 единиц) входила в состав Балтийского флота, а Сибирская и Амурская флотилии располагали лишь 2 бронепалубными крейсерами, 20 эсминцами, 18 канонерскими и 13 подводными лодками. Наиболее современными кораблями японский разведчик считал построенные после войны эсминцы и субмарины, а в отношении имевшихся на тот момент в составе Балтийского и Черноморского флотов 9 эскадренных броненосцев и 6 броненосных крейсеров делал вывод, что они «до некоторой степени не уступают японским [линкорам] „Аки“ и „Сацума“».

Отдельный раздел исследования Судзуки посвятил русским кораблестроительным программам 1909–1912 гг. Рассматривая перипетии прохождения законопроекта о строительстве 4 линкоров дредноутного типа («Полтава») через Государственную думу в 1908–1909 гг., японский разведчик пришёл к выводу, что первоначальный отказ нижней палаты парламента выделить деньги спровоцировал серьёзные внутренние реформы в Морском министерстве. Их инициатором Судзуки считал Николая II, который после поражения в Русско-японской войне с ещё большим усердием стал заниматься вопросами флота, а посетив в 1909 г. Великобританию и воочию увидев мощь 10 её дредноутов, начал прилагать все силы для модернизации ВМС. Кроме того, после войны финансовая ситуация в стране постепенно нормализовалась, что вкупе с осознанием царским правительством необходимости иметь мощный флот для реализации его внешней политики привело к закладке в июне 1909 г. 4 дредноутов.

Ровно через два года Россия запустила программу усиления Черноморского флота, в рамках которой были заложены 3 линкора дредноутного типа («Мария»), 9 эсминцев и 6 подводных лодок. В 1912 г., по сведениям японской военно-морской разведки, царское правительство приняло новую 5-летнюю кораблестроительную программу, предполагавшую ввод в строй 4 линейных крейсеров дредноутного типа (тип «Бородино»), 8 лёгких крейсеров, 36 эсминцев и, вероятно, не менее 12 (возможно, 18) подводных лодок. На её реализацию требовалось 500 000 000 рублей, что вызвало бурную дискуссию в Госдуме, однако большинством голосов депутаты одобрили выделение этих средств. Таким образом, Россия реализовывала в 1909–1912 гг. большую программу по строительству 82 боевых кораблей и судов общим водоизмещением 409 450 тонн, в том числе 11 линкоров и линейных крейсеров, 8 лёгких крейсеров, 45 эсминцев, 18–24 подводных лодок. Однако Судзуки считал, что все проводимые мероприятия являлись только частью обширного плана по созданию к 1 января 1930 г. мощного Балтийского флота из 2 действующих и 1 резервной эскадры в составе 24 линкоров, 12 линейных, 28 лёгких крейсеров, 126 эсминцев и 51 ПЛ. Как полагал японский разведчик, программа имела все шансы на реализацию.

В своей брошюре Судзуки также сделал подробный анализ тактико-технических характеристик и вооружения российских линкоров и линейных крейсеров, который из-за отсутствия у 4-го отделения МГШ документальных материалов опирался в основном на публикации русской печати.

Естественно, что Судзуки не смог обойти вниманием вопрос о степени угрозы для Японии модернизации российского флота. Судзуки полагал, что, хотя реваншистские настроения в русском обществе и имелись, их разделяли главным образом прежде участвовавшие в кампании 1904–1905 гг. военные и стоявшая за их спинами прогерманская фракция при императорском дворе, которая выступала за экспансию на Дальний Восток. Но помимо них в русском обществе имелась и сильная оппозиция немецкому влиянию, которая исповедовала идеи панславянизма и выступала за создание мощного флота, способного противостоять Германии и Австро-Венгрии. Поэтому Судзуки писал: «Однако я полагаю, что большая кораблестроительная программа России ни в коей мере не нацелена однобоко против Японии или Германии […] Россия, вероятно, нуждается в сильном военно-морском флоте для того, чтобы защищать своё протяжённое побережье и отстаивать национальные интересы. Наращивание военно-морской мощи укладывается в доктрину „против кого бы ни велись боевые действия, она должна быть такой, чтобы гарантировать абсолютный разгром противника“»[403].

Нельзя не отметить, что в целом военно-морская разведка Японии в лице Судзуки оперировала достоверной информацией об основных тенденциях развития царского флота, особенно в части, касавшейся кораблестроительных программ 1909–1912 гг., хотя в количественных показателях наблюдались разночтения: так, Балтийский и Черноморский флоты располагали не 9, а 12 линкорами и эскадренными броненосцами, не 12, а 11 крейсерами, не 88, а 73 эсминцами и миноносцами, не 18, а 15 подводными лодками[404].

Правильное представление о состоянии и тенденциях развития царского флота позволяло Морскому Генштабу Японии ежегодно корректировать оперативные