Магазин отрубленных пальцев. Владивостокские мятежи 1905-1907 годов - Владимир Виленович Шигин

года во Владивостоке матросы приняли минимальное участие. Увлеченные агитацией скопившихся в городе тысяч солдат и местного люмпена, революционеры не обратили должного внимания на относительно малочисленных матросов. Эту ошибку они учтут в недалеком будущем…

* * *

Что касается непосредственно частей Владивостокского гарнизона, то волнения охватили лишь 1-я и 2-я крепостные минные роты, расквартированные в бухте Диомид и замыкавшиеся на коменданта Владивостока. Минеры не подчинялись Морскому министерству, хотя занимались постановкой и обслуживанием минных заграждений в водной акватории вокруг Владивостока. События в крепостных минных ротах Владивостока как две капли воды похожи на то, с чего начинался вооруженный мятеж в Свеаборге, т. е. вначале претензии относительно винных денег, а затем те же спекуляции относительно свободы личности, слова и собраний.

30 октября, около 7 часов вечера, у казарм 2-й Владивостокской минной роты собрались минеры этой роты. Они вызвали на улицы солдат-минеров 1-й роты и решили идти к полковнику Золотареву, командиру этих частей. Но полковника дома не оказалось, поэтому, для начала в его квартире выбили камнями стекла. Затем минеры двинулись к флигелю старших офицеров. Те, понимая, что их ничего хорошего не ждет, посчитали за лучшее заранее укрыться на стоявшем у берега транспорте «Смельчак». Тогда раздосадованные минеры, с криками «бей их, белоручек!» бросились к флигелю младших офицеров, где так же выбили стекла. Группа молодых офицеров, застигнутая на месте, попыталась остановить минеров окриком «смирно». Минеры в ответ кричали: «Не хотели слушать, так камня на камне не оставим! Свободу давай!» После этого минеры подошли к караульному дому и освободили арестованных. Вместе с ними они разгромили дом командира транспорта «Смельчак» и направились в город, чтобы поживиться чем-нибудь в разграбленных лавках и магазинах.

Записка командира 2-й Владивостокской крепостной минной роты подполковника Мухина о волнениях в роте 30 октября 1905 года и о требованиях минеров: «30 октября. Воскресенье. На участке роты находились все офицеры, кроме командира, который жил в городе на частной квартире. Из числа нижних чинов по списку состояло: штатных – 215, прикомандированных – 37. Из числа штатных находилось в командировках 3, больных в госпиталях – 13, арестованных при роте – 1, на минной станции – 5, казенной прислуги – 10, налицо штатных – 168. Из числа прикомандированных находилось в госпитале – 1, налицо – 36. За несколько дней до 30 октября фельдфебель доложил старшему офицеру капитану Юшкевичу, что рота заявляет о недостаточности отпуска 2 1/2 фунтов хлеба в день на человека. Старший офицер собрал роту и прочитал ей положение о довольствии войск в военное время и соответствующий приказ по крепости, причем разъяснил, что крепость находится на военном положении и что об изменении закона он ходатайствовать не вправе. После вечерней переклички 29 октября фельдфебель при рапорте о состоянии роты доложил старшему офицеру, что рота просит в воскресенье освободить ее от работы. По докладе об этом через фельдфебеля полковнику Золотареву последний разрешил это сделать. 30-го утром к старшему офицеру снова явился фельдфебель с просьбой подписать билеты желающим идти к обедне как в город, в собор, так и в церковь на Чуркине. Ввиду большого числа изъявивших это желание, было по этому поводу испрошено разрешение полковника Золотарева и люди уволены по билетам командами под начальством унтер-офицеров до 3 часов дня. Всего было уволено: минеров – 78 человек и прикомандированных – 14 человек. Часов около 11 утра полковник Золотарев призвал старшего офицера и сказал ему, что из минных рот самовольно отлучились люди и что он приказал фельдфебелям составить списки их. При этом приказал старшему офицеру наблюсти за исполнением названного приказания. Когда старший офицер пришел в роту, то список был уже составлен и фельдфебель отнес его полковнику Золотареву. Самовольно отлучившихся оказалось: минеров – 11 и прикомандированных – 7 человек. Именной список отлучившихся имеется в роте. Около 2 часов дня разнесся слух, что в городе начались беспорядки. Ввиду того что неудовольствие между нижними чинами в роте уже существовало, то для предупреждения беспорядков старший офицер в 4 часов дня собрал нижних чинов роты, оставшихся на участке, и тех людей, которые к тому времени вернулись из города, для разъяснения высочайшего манифеста 17 октября сего года. Разъяснил значение „свободы слова, совести и собраний“, какое значение будет иметь Государственная дума и какая цель образования различных политических партий, причем указал на вред социал-демократической и революционной. По окончании беседы спросил, все ли понятно и не имеется ли каких-либо вопросов, на что несколько голосов выкрикнули: „Понятно“. Старший офицер посоветовал нижним чинам не волноваться и ждать созыва Государственной думы. На то, что предвидятся беспорядки в этот день, ярких данных не было настолько, что вечером, незадолго до беспорядков, когда подполковник Лукин, капитан Юшкевич, штабс-капитан Сидорин и поручик Каневский пили чай у полковника Золотарева и чиновник Вуколов взволнованный пришел сказать, что собираются бить офицеров, присутствующие только посмеялись над ним. Около 7 часов вечера вестовой полковника Золотарева рядовой Рожков доложил, что в ротах собираются толпы солдат и начинается шум; тогда капитан Юшкевич выбежал через парадный ход в то время, когда нижние чины уже разбивали стекла в смежной квартире капитана Калганова, и береговой дорогой пришел в свою роту. Так как в роте находилось значительное число людей, то капитан Юшкевич, думая, что они не сочувствуют беспорядкам, приказал им разобрать ружья и патроны, но ввиду происшедшей заминки в исполнении приказания он его отменил, дабы не сделать нижних чинов виновными в неисполнении приказания, и дабы не заставить их самих присоединиться к беспорядкам. Затем вступил в беседу с нижними чинами для выяснения их претензий.

Главными причинами выставлены: недостача хлеба, задержка запасных и неполучение на руки денег за винные порции. Нижним чинам была разъяснена незаконность этих требований, что же касается до мелочных требований, то о них обещано доложить начальству. На предложение переписать фамилии не участвующих в беспорядках последовал ответ, что не участвует вся 2-я рота, между тем на деле это было не так, ибо в присутствии капитана Юшкевича был приведен в роту раненый рядовой Гудков. Старший офицер находился в роте до 8 1/2 часов, несмотря на то, что с самого начала его просили удалиться. Он надеялся, что бушующая толпа удалится в город и таким образом остальные, не принимавшие участия в беспорядках, успокоятся и улягутся спать. Между тем, когда в третий раз толпа приближалась к квартире шкипера Бойко и когда прибежал в роту нижний чин с докладом, что толпа направляется в роту, то капитан Юшкевич по