100 великих полководцев Российской империи - Юрий Николаевич Лубченков

переместились в Пристен, где находились последние русские лагеря. Селение переходило из рук в руки. В ходе боя Остерман-Толстой получил тяжелое ранение в руку и передал главное командование Ермолову, у которого в резерве оставалось лишь две роты лейб-гвардии Преображенского полка.

Когда Вандам в 2 часа дня решил двумя колоннами прорваться через левое крыло и центр русских войск, передовые отряды главных сил союзников начали спускаться с Богемских гор. При содействии прибывшей кавалерии пехота Ермолова перешла в наступление на Пристен и выбила из него французов. Утром 18 августа в сражение вступили главные силы союзных войск, и после нескольких часов боя корпус Вандама сложил оружие. В плен сдались 12 000 французов во главе с самим Вандамом; союзникам достались 84 орудия и весь корпусной обоз.

За победу при Кульме Ермолов был награжден орденом Св. Александра Невского.

Войска под командованием Ермолова отличились и в Битве народов при Лейпциге, где его гвардейцами была захвачена деревня Гесса, находящаяся в центре французских позиций.

Последнее сражение русско-французской войны, в котором принял участие Ермолов, произошло у ворот Парижа, на Монмартрских высотах, за взятие которых Ермолов был награжден орденом Св. Георгия 2‑й степени. По поручению императора он лично написал Манифест о взятии союзными войсками Парижа.

Уже в Париже начались конфликты между русским императором, желающим подтянуть «распущенные» в походах войска, и Ермоловым, пытавшимся отстаивать достоинство русских офицеров, которых Александр I не стеснялся отправлять под арест на иностранную гауптвахту. Здесь же Ермолов имел первые конфликты с великим князем Николаем Павловичем.

После возвращения армии в Россию Ермолову был предоставлен отпуск, и он отбыл в Орел, где жили его родители.

Воспользовавшись его отсутствием, Аракчеев предложил направить Ермолова начальником русских войск в Грузию. Таким образом генерал стал командиром Отдельного Грузинского корпуса, управляющим гражданской частью в Грузии, Астраханской и Кавказской губерниях и чрезвычайным послом в Персии.

Одним из первых дел Ермолова на Кавказе стала его дипломатическая миссия в Персии. Шах, чрезвычайно недовольный уступкой России значительных земель по Гюлистанскому мирному договору 1813 года, теперь мечтал вернуть их обратно. В свою очередь и Александр I, не придавая особого значения приобретенным территориям, был готов частично вернуть их. Уже в 1816 году он сообщил персидскому послу о возможности таких уступок, а тот в свою очередь сообщил об этом шаху.

Но Ермолов считал, что война с Турцией и Персией не за горами, следовательно, возвращать им ничего нельзя. Потому он и решил сам возглавить посольство, чтобы не допустить возврата Персии завоеванных земель.

17 апреля 1817 года многочисленное посольство отбыло в Персию. На всем пути его устраивались торжественные встречи, слух о генерале «Ярмуле» обгонял посольство.

Через месяц после начала поездки посольство приблизилось к резиденции наследника шахского престола Аббаса-Мирзы – городу Тебризу.

Российский посол торжественно въехал в город, сопровождаемый почетным конвоем из донских казаков и музыкантов.

Ермолов отверг унизительные требования персидских дипломатов предстать перед наследником престола без сапог, одев красные чулки и оставив во дворе всю свою свиту, и сказал, что является посланцем великой державы.

В это же время Ермолов получил от визиря шаха письмо, в котором тот говорил, что из-за жары его повелитель переезжает из Тегерана в Султанию. Это могло наполовину сократить маршрут посольства, и потому Аббас-Мирза пытался задержать у себя миссию Ермолова, но тот ответил, что остаться не может, и отбыл из Тебриза.

Министр и визири шаха не останавливались перед подношением Ермолову ценных подарков, чтобы добиться от него уступки завоеванных территорий. Но Ермолов отказался обсуждать территориальные вопросы и пригрозил именем своего императора разорвать дипломатические отношения и перенести границу за Аракс.

В начале августа Фет-Али шах прибыл в Султанию, и 3 августа русское посольство было представлено ему. Ермолов вручил шаху свою верительную грамоту, а затем раздал ему, его женам и приближенным богатые подарки, привезенные с собой.

Ермолов нашел общий язык со старшим сыном шаха – Махмедом-Али, правителем Курдистана. Русский посол дал понять, что считает его права на престол более предпочтительными, чем Аббаса-Мирзы. Этим он перетянул Махмеда-Али на свою сторону.

Персидские дипломаты пытались затягивать переговоры, но Ермолов сказал, что как главнокомандующий войсками в Грузии считает невозможными какие-либо территориальные уступки персам. Наконец визирь письменно заверил его, что отказывается от любых территориальных претензий ради союза с Россией.

За успешное выполнение дипломатического поручения Ермолов был произведен в генералы от инфантерии.

Но Персия продолжала оставаться основным очагом напряжения на Кавказе. Орудиями ее политики были Ширванское, Шекинское и Карабахское ханства, остававшиеся автономными образованиями в рамках Российской империи. Ермолов не оставлял надежды ликвидировать эти чужеродные Российскому государству образования, но понимал, что это предстоит делать постепенно.

В 1817 году он назначил на должность военно-окружного начальника в ханствах уроженца Карабаха генерала В.Г. Мадатова, хорошо знакомого с местными обычаями и знающего несколько восточных языков.

В течение нескольких лет совершенно бескровными способами ханства были ликвидированы и на правах губерний присоединены к Российской державе.

Теперь главным рубежом неприятельской обороны, которую предстояло преодолеть Ермолову, стал Большой Кавказ. «Кавказ – это огромная крепость, защищаемая полумиллионным гарнизоном. Штурм будет стоить дорого, так поведем же осаду», – сказал Ермолов.

Осаду Кавказа он начал с Чечни, горы которой были покрыты непроходимыми лесами, населенными воинственным народом. Чеченцы держали под своим контролем Военно-Грузинскую дорогу и не раз нападали на идущие по ней обозы. Нередко чеченцы ходили за Терек, нападая на русские поселения. В 1818 году Ермолов предпринял экспедицию за реку Сунджу. Солдаты прорубали в лесах просеки и выходили к чеченским поселениям.

В том же году в низовьях Сунджи была основана крепость Грозная, после строительства которой чеченцы, жившие между Тереком и Сунджой, были приведены к покорности. Крепость Грозная была связана рядом укреплений и с крепостью Внезапная, что также не могло не повлиять на воинственность горцев.

Ермолов отверг политику прежних правителей Кавказа, пытавшихся задабривать горцев. Когда он узнал, что чеченцы захватили полковника Шевцова и потребовали за него выкуп в восемнадцать телег серебра, то в свою очередь арестовал старшин горских аулов, сказав, что после назначенного срока они могут быть повешены, если Шевцов не будет возвращен. Поняв, что политика русской власти решительно изменилась, чеченцы возвратили пленного без выкупа.

Ситуация обострилась и в Дагестане, где образовался союз горских народов. Центром сопротивления русскому наступлению стала Авария. В Дагестане русские войска действовали как с юга, так и с севера. К 1823 году почти весь Дагестан, кроме небольшой части, был приведен к покорности, и на востоке Кавказа воцарилось временное затишье.

Вслед за походами в