Кузя - Виктор Александрович Блытов

– Не выключу! Пусть весь мир узнает о зверствах диких русских! – упорствовал чеченец, – простому чеченцу негде голову приложить. Завтра о вашем попустительстве узнает вся Европа, весь цивилизованный мир!

– Уважаемый Магомед-хаджи! – лениво закуривая, сказал Морозов, – умерь свой пыл для проповедей в твоем доме, которые ты проводишь и на которых призываешь чеченскую молодежь к войне с неверными. Твой сын при всех жителях, бывших перед магазином, обозвал проходивших мимо людей грязными собаками, так перевел мне его высказывание дед Идрис. Твой сын угрожал проходившим мимо людям вот этим ножом! – с этими словами голубоглазый майор вывалил на стол ножи, завернутые в платок, – на одном из этих ножей есть отпечатки рук твоего сына. Так что забирай свои заявления и выключай диктофон!

– Что, мой сын так и сказал? Мне он сказал, что стояли никого не трогали, подошли русские – этот и другой – и начали его избивать!

– Твой сын тебя обманул! Твой сын, когда мы проходили мимо, сказал такие слова! – и Кузьма по-чеченски повторил слова, сказанные Русланом.

– Дай сюда заявление! – потребовал у майора Магомед Зурабов.

– Так не делается, Магомед-хаджи! Ты напиши теперь мне заявление, что по доброй воле забираешь заявление и претензий не имеешь, а то отдам я тебе их, а завтра в уважаемых газетах появится информация об издевательствах над простыми чеченцами и то, что офицер милиции отказался у тебя принимать даже заявление. Если не напишешь, то я сегодня буду вынужден возбудить по факту угрозы ножом людям, кстати, не первому факту. А это тянет минимум на колонию. И чтобы ты знал, то я сегодня же пойду к прокурору!

– Что писать? – буркнул Магомед-хаджи, садясь на свободный стул, – если сын первый обозвал людей и угрожал ножом, то зачем сразу в колонию? Он же никого не порезал? Я его накажу сам и забираю заявление. А ты не ходи в прокуратуру и дело не возбуждай. Хорошо? – уже заискивающе спросил Магомед-хаджи.

Без слов он дописал заявление и положил на стол Морозову.

Тот внимательно прочитал, попросил что-то добавить, потом удовлетворённо положил бумагу в стол и развел руками.

– Договорились, Магомед-хаджи! И передай сыну, чтобы наших парней не задирал, а то если закончится все однажды поноживщиной, то ему будет светить не детская колония, а минимум тюрьма. Ему же уже есть 16 лет?

– Есть, есть! Но и вы нас и их поймите! На нашей земле война, нас выгнали из своих домов!

– Ладно, иди. Уважаемый! – махнул рукой Морозов.

Когда за Магомедом – хаджи закрылась дверь, все заулыбались, а Морозов убрал в сейф написанную Магомедом бумагу.

– Вот так и не заметишь, как станешь героем какого-нибудь репортажа в центральной газете или за рубежом. А потом по ней будет расследование Генеральной прокуратуры, Страсбургского суда и прочих причастных и непричастных инстанций. А ты говоришь, что сделали со станицей? Что сделали со страной? Ты думаешь, ситуация в других станицах лучше? В станице Глуховской состоялся сход казаков, потребовавший выселения всех кавказцев, в станице Хмельницкой после того, как горячие кавказские головы порезали на танцах, ныне называемых дискотекой, пару станичных парней на смерть, станишники пожгли дома всех чеченцев. Ты думаешь, поймали убийц? Вон их морды до сих пор в крае в розыске, можешь увидеть на «доске почета» сбежавших преступников перед отделением. А сейчас они наверняка воюют за независимость Ичкерии против наших мальчишек и против России. Подрастет Руслан Зурабов и будь уверен, что тоже уедет воевать.

– И неужели нельзя ничего поделать? – спросил, набычившись, Кузьма.

– Во-первых, надо победить тех, кто взял в руки оружие, а во-вторых, разобраться с врагами внутренними или они разберутся с нами. И завтра границы России могут стать при такой политике границами Московской области.

– Тут такое дело, Кузьма! – вступил в разговор Павел, – ты понимаешь, что мы сами себя убиваем? Ты думаешь, как они прописываются в станицах? Кто продает им дома и российские паспорта? Вот я и говорю – сами же своими руками! А так, в одних станицах получше, в других, где руководство похилее, да посогласистей, там похуже. А эти активно завозят из Афгана наркотики. Нашу молодежь подсаживают на дурь и физически убивают наш народ. Я спрашиваю себя, а массовое переселение в станицы чеченцев – это замысел или случайность? И почему так равномерно селятся и почему в каждой станице есть свой Магомед-хаджи? И куда смотрят там в Краснодаре? Но ты думаешь, такая ситуация только в Краснодарском крае? На Ставрополье хуже на порядок. На Дону то же самое, как у нас. И эти пособники передают боевикам всю информацию о передвижении наших войск, провоцируют инциденты с казаками в станицах. А у нас связывают руки, не дают решить вопрос, по существу. Давайте, братья, лучше по 100 грамм! – и он заулыбался, достав из кармана своих брюк плоскую фляжку.

– Кузьма! Мое командование обязало меня оказывать тебе полную поддержку и твоему делу. У тебя есть ко мне вопросы?

– У меня к вам обоим не вопрос, а просьба! – ответил Кузьма, – о том, кто мы, откуда и зачем – никто не должен знать! Вам, видимо, еще поступит секретная директива, согласованная с Краснодаром легенда проста. Слушайте и запоминайте! Наш отряд условно называемый «Тамань», сформирован в рамках военных сборов военнослужащих запаса. Наша задача – в течении трех месяцев организовать строительные работы на территории Ставропольского края в районе станиц Курской, Нагутской и Суворовской. То есть – это просто сборы. Так всем и говорить!

Кузьма внимательно посмотрел на сидевших перед ним офицеров.

Они согласились с ним и обещали полное содействие.

Договорившись с Пашей назавтра, домой Кузьма шел полный раздумий. Внезапно в одном из переулков рядом с домом его остановил за рукав чеченец.

– Мы знаем, что ты командир казачьего отряда «Тамань» и прежде, чем ты попадешь в Чечню, ты вспомни, что у тебя дома старые отец и мать!

Кузьма со всей злобой схватил за горло чеченца и поднял в воздух.

– Слушай внимательно меня и запоминай все, что я скажу! Если с моими отцом и матерью хоть что-то случится, если кто-то из ваших скажет в их сторону плохое слово, я вас всех здесь в станице положу и ни на кого не посмотрю, ни на какие законы! – Кузьма гадостливо отшвырнул в сторону чеченца, вытер руки о штаны, и пошел домой.

– Вы все русские такие! – кричал ему в след, видимо, сильно ушибленный чеченец.

Дома