Последние солдаты империи - Евгений Авдиенко

– Поначалу я, как обычно, начал доклад о состоянии дел в полку: кто из офицеров в отпуске, болен или подал в отставку, каков выезд и сколько конного состава необходимо закупить в следующем году… как вдруг он меня перебил словами: «Воейков! Я со вчерашнего дня имел предчувствие, что вы придете. Мне нужно с вами поговорить об одном важном деле», – заметив мелькнувшее недоверие в глазах собеседника, Воейков хмыкнул:

– Да, да! Не удивляйся. Его Величество так и сказал, что он предчувствовал мой приход… А затем, без обиняков, предложил мне быть дворцовым комендантом…

Сиротин с сожалением посмотрел на пустую бутылку.

– А граф Фредерикс?

Воейков широко улыбнулся и развел руками:

– А министр Двора Его Императорского Величества граф Фредерикс – теперь мой личный враг. Впрочем, – Воейков погрустнел, – не он один. Гришка Распутин в последнее время совсем обнаглел. Мало того, что сам за казенный счет проживает, еще и норовит своих дам облагодетельствовать…

– И ничего нельзя сделать?

Воейков на эти слова Сиротина только расстроенно махнул рукой:

– Пустое это… нет на него управы… – Воейков вдруг через стол подался к Сиротину. – Он и на тебя жалобу писал, притесняешь, мол, ты его по всем статьям…

– И что? Что ответил государь?

– Сказал, что про тебя он и так все знает… ты исполняешь свой долг честно, – Воейков немного помолчал. – Вот и я честно исполню свой долг. А посему, тянуть с этим завещанием Авеля я не намерен – максимум через неделю испрошу высочайшего разрешения на приватный разговор…

Он взглянул на часы и поднялся из-за стола.

– Извини, но я должен еще успеть на вокзал. Да и ты, наверное, тоже спешишь?

– Я, с начала этой войны постоянно куда-то спешу… мне не привыкать, – Сиротин поднялся и протянул для прощания руку. – Был рад тебя увидеть!

И когда Воейков ответил дружеским рукопожатием, с нотками грусти добавил:

– Жаль, что наши с тобой встречи не часты, а раньше, помнишь, неделями из ресторанов не вылезали… да и с женщинами все было по-другому…

Воейков, пристально взглянув на Сиротина, от которого он никак не ожидал услышать подобное проявление эмоций, невесело усмехнулся:

– Чем старше мы становимся, тем больший груз взваливаем на свои плечи… вот и бежим по жизни, как навьюченные лошади. Где уж тут думать о собственных радостях…

* * *

На следующий день Савелий Мохов поступил на должность личного императорского скорохода и, по установленному для этой должности правилу, поселился в комнатах для обслуги – в той же комнате, где проживали оба немецких агента; полковник Сиротин считал, что даже если немцы и не пойдут на контакт с Моховым, то присутствие рядом с ними постороннего будет сковывать их активность и, может быть, заставит каким-то образом проявить себя. А так как генерал Воейков сразу же после беседы с полковником Сиротиным издал распоряжение, запрещающее всем нижним чинам из обслуги Императорских резиденций куда-либо отлучаться без его личного разрешения, это предположение Сиротина было небезосновательным. Да и должность скорохода, которая позволяла Савелию Мохову свободно и не вызывая подозрений бывать в Петрограде, могла сыграть в сближении со своими соседями не последнюю роль.

Однако оба немецких агента на контакт со своим новым соседом не пошли, и надежды на то, что это состоится в ближайшее время, у полковника Сиротина уже не было никакой. Досадуя на то, что он теперь не сможет выехать из Петрограда, чтобы лично присутствовать при возможном возвращении офицеров команды «Z», Сиротин отправил в Варшаву капитана Апраксина с приказом немедленно телеграфировать при любом исходе операции. И едва Апраксин уехал, стал готовить задержание немецких агентов, потому что был полностью уверен, что, как только государь о них узнает, он тут же отдаст приказ о проведении ареста.