Новые и старые войны. Организованное насилие в глобальную эпоху - Мэри Калдор

Вопреки этим мерам насилие не переставало интенсифицироваться вплоть до середины 2007 года. Снижение уровня насилия после июля 2007 года было обусловлено двумя факторами. Одним стало «Пробуждение». Это был переход суннитских племен на другую сторону. Уже с 2005 года суннитские племена начали дистанцироваться от «Аль-Каиды». Причин для этого было много. Сунниты отказались от некоторых самых страшных тактик «Аль-Каиды», а еще им не нравилась версия ислама «Аль-Каиды». Они были против того метода, каким «Аль-Каида» просачивалась в их сообщества и, в частности, получала контроль над их источниками дохода. Рассказывают, что «Аль-Каида» убила некоего шейха за отказ отдать им в жены дочерей из своего рода. В 2005 году некоторые племена впервые обратились к американским морским пехотинцам, прося помощи в разгроме «Аль-Каиды», однако американские силы откликнулись на эти инициативы не ранее конца 2006 года. До этого усилия суннитских племен уже потерпели катастрофический провал и привели к безжалостной жестокости и запугиванию со сторону «Аль-Каиды». Первая совместная кампания была проведена в Рамади и заметно сказалась на безопасности. Шейх Саттар ар-Ришави, контрабандист и бандит с большой дороги из племени Дулайни, объединился с Фасалем аль-Гаудом, бывшим губернатором Анбара, чьи отряды «Хамза» состояли из выходцев из племени Альбу Махал, чтобы учредить Совет спасения провинции Анбар. После объединения сил с американцами Саттар был сделан «координатором борьбы с повстанцами», а племенные ополчения стали называться «отрядами чрезвычайного реагирования». (Несмотря на свои усилия, а может быть благодаря им, в сентябре 2007 года Саттар был убит.) Были созданы местные организации соседского дозора, которые начали давать информацию, охранять свои семьи и патрулировать улицы вместе с армией и полицией, в их рядах преобладали шииты. Американцы платили им 360 долларов в месяц. Эту модель копировали по всему Ираку, используя эвфемизм «неравнодушные местные граждане»; сами эти ополчения предпочитали называться «сыны Ирака».

Другим фактором было объявление садристами о прекращении огня в августе 2007 года. Основания для этого были различны: этнические чистки в Багдаде фактически завершились, спад суннитского насилия ослабил легитимность садристов, его ополчения теряли дисциплину, действуя все автономнее, и их нужно было снова возвращать к повиновению, народ все хуже реагировал на тактику садристов. В основном приказы Муктады ас-Садра о прекращении огня выполнялись, и это привело к заметному снижению антисуннитского насилия.

Какую же роль во всем этом играла новая стратегия? В конце концов, по существу, сами иракцы добились спада насилия. Но не только: помогавшее снять «пелену страха» присутствие коалиционных сил на улицах Багдада, равно как и оказание базовых услуг; ответ на суннитские инициативы; тот факт, что присутствие коалиционных сил оттянуло огонь «Аль-Каиды» от шиитских поселений; готовность коалиционных сил действовать в качестве местных посредников – все это, пожалуй, и было тем, что сделало такое развитие событий возможным, создав условия, в которых оказалось возможным договариваться. Спад насилия был результатом локальных соглашений о прекращении огня, заключенных с почти 779 ополченческими отрядами, каждый из которых насчитывал от 10 до 800 мужчин. Вот как говорил об этом советник генерала Петреуса по борьбе с повстанцами Дэвид Килкаллен:

Изначальная концепция Плана совместной кампании была такова: мы (коалиция и иракское правительство) создадим безопасную обстановку, а это в свою очередь обеспечит пространство для «великой сделки» на общенациональном уровне. Вместо этого в 2007 году мы увидели прямо противоположное: серию локальных политических сделок, вытеснявших экстремистов, результатом чего стало серьезное улучшение безопасности на локальном уровне, а национальное правительство затем просто поддержало происходящее. Вместо примирения «сверху вниз» под руководством коалиции мы имеем процесс, который возглавляют иракцы, который идет «снизу вверх» и базируется не на национальной политике, а на гражданском обществе [272].

Тем не менее в течение этого периода генерал Петреус не переставал крушить тех, кого он называл «непримиримыми» (в основном «Аль-Каиду»). Хотя начиная с 2006–2007 годов насилие значительно сократилось, оно продолжает быть выше, чем в Афганистане, – как по причине нападений остатков «Аль-Каиды», так и по причине постоянных попыток дорваться до власти, особенно в предвыборный период.

Предполагалось, что подобный подход будет взят на вооружение в Афганистане. В августе 2009 года генерал Стэнли Маккристал, в то время командующий МССБ в Афганистане, выпустил обзорный доклад, предложив план объединенной военно-гражданской кампании. Этот план заходил еще дальше, чем стратегия Петреуса по борьбе с повстанцами в Ираке. План делал акцент на защите гражданских лиц, а не на нанесении поражения врагу и даже использовал термин «безопасность человека». Он охватывал такие вопросы, как создание постоянных рабочих мест, доступ к правосудию, государственному управлению и средствам сообщения, важность во всем этом самих афганцев. В качестве мер против «непримиримых» план предлагал изоляцию, а не прямую атаку [273]. Также он делал значительный акцент на создании «центров накопления населения» или «закрытых поселков». В Вашингтоне доклад вызвал интенсивные споры по поводу выбора между подходом к борьбе с повстанцами, предлагавшемся Маккристалом, или более узкой контртеррористической операцией, концентрирующейся на уничтожении и захвате, к которой склонялся вице-президент Байден. В декабре 2009 года президент Обама согласился с предложениями Маккристала, и численность войск была увеличена на 30 тысяч человек с той оговоркой, что выведение войск начнется в 2011 году.

На практике стратегия, проводимая Маккристалом и его преемником генералом Петреусом, была гораздо более «кинетична», если пользоваться жаргоном, чем сам план. Одной из главных проблем стало то, что во главе стратегии стояли военные. То, что предлагал Маккристал, требовало гораздо больших гражданских вложений в политическую, юридическую и направленную на развитие помощь. Через Государственный департамент США прошла лишь очень малая доля военно-экономических мер в Афганистане – и большая часть через министерство обороны. Кроме того, очень трудно перенастроить военный менталитет с уничтожения врагов и победоносного завершения кампании на защиту гражданского населения и государственное строительство, зато в США очень хорошо принимают цифры по уничтожению лидеров Талибана и «Аль-Каиды». Весь упор «Большой волны» был сделан на повышение числа наступательных операций против Талибана и на попытку создать нечто подобное «сынам Ирака», используя локальные инициативы по осуществлению полицейских функций, нередко срываемые местными вооруженными формированиями. Кажется, будто сторонники контртеррористической операции выиграли по умолчанию.

Сосредоточение внимания на враге означало непрерывные воздушные удары, часто с помощью беспилотных дронов Predator, по предполагаемым позициям талибов или «Аль-Каиды», особенно в Пакистане. Одним из самых значимых технологических изменений, появившимся в результате войн в Ираке и Афганистане, стало возросшее использование роботов. В момент вторжения в Ирак в вооруженных силах США