Чужой земли мы не хотим ни пяди! Мог ли Сталин предотвратить Вторую мировую войну? - Леонид Маратович Павлов

Майский отметил, что в свете заявлений министра, ему не совсем понятны «контрпредложения» Бонне: либо они действительно представляют собой чисто французские наметки, не согласованные с Лондоном, либо, что более вероятно, прежде чем дать свой ответ, Англия хотела через «контрпредложения» французов прощупать настроения Москвы.

Затем Галифакс сказал Майскому, что речь Гитлера ни в чем существенном европейскую ситуацию не изменила. (Трудно поверить, в то, что в Лондоне оценили как незначительные денонсацию англо-германского морского соглашения и пакта о ненападении с Польшей, которой Англия предоставила гарантии безопасности. Вероятно, англичане не хотели признаться в том, что речь Гитлера застала их врасплох, и что Уайтхолл еще не выработал тактику поведения, и хотели сохранить хорошую мину при плохой игре. – Л.П.). Никаких переговоров, успокоил Галифакс, по более общим вопросам между Англией и Германией не ведется, и, несмотря на косвенное приглашение Гитлера, в ближайшее время, по мнению Галифакса, не предвидится. В то же время, министр не был столь же тверд в вопросе переговоров, специально затрагивающих морские вопросы.

Остановившись на возвращении в Берлин британского посла Гендерсона, Галифакс сказал, что недопустимо положение, когда при сохранении дипломатических отношений со страной, в ней отсутствует ваш посол. Поэтому Уайтхолл не хотел доводить дело до такой стадии, когда, как это случилось, в частности, с США, возвращение британского посла в Германию стало бы совершенно невозможным. С учетом предстоящей речи Гитлера Галифакс опасался, что, если речь окажется сильно антибританской, возврат Гендерсона в Берлин в обозримом будущем будет затруднительным. Если же, наоборот, речь окажется сравнительно умеренной, то немедленный приезд после этого Гендерсона в Германию мог бы быть в самой Англии и вне ее истолкован как симптом того, что Лондон доверяет обещаниям Гитлера. Поэтому было решено отправить посла в Берлин еще до того, как Гитлер выступит с речью и поручить ему «только ознакомить Берлин с решением Уайтхолла относительно конскрипции, – еще до официального заявления премьера об этом в парламенте. Никаких других поручений или сообщений для германского правительства Гендерсон не получал. Галифакс очень интересовался реакцией, произведенной речью Гитлера на Польшу, в особенности в связи с ее отношением к советской помощи в случае агрессии, но пока никакой информации по этому поводу он еще не имеет.

По словам Галифакса, переговоры с Турцией продвигаются успешно, и вскоре можно ожидать их благоприятного завершения. Он уточнил, что речь идет о двустороннем англо-турецком договоре наподобие англо-польского, в первую очередь в отношении Средиземного моря, то есть против Италии. Кроме того, обсуждается возможность турецкого участия в борьбе против агрессии на Балканах. Турецкое правительство подчеркивает свое желание держать тесный контакт с Москвой и потому, по словам Галифакса, исход английских переговоров с Турцией будет в значительной степени зависеть от переговоров Анкары с Советским Союзом.

В заключении Галифакс выразил большое желание встретиться с Литвиновым в Женеве, куда он сам отправляется для участия в заседании Совета Лиги Наций. При этом министр мрачно пошутил, что поездка возможна если, конечно, до того времени не разразится война314. (В 1939 году встреча Литвинова и Галифакса не состоялась. Но не потому, что война началась, а в силу совсем других причин: Литвинову оставалось меньше недели занимать высокий кабинет в Наркомате иностранных дел. Встреча состоялась только в Вашингтоне, куда в 1941 году оба были направлены послами. Молотов, сменивший Литвинова на посту наркома, с Галифаксом тоже не встретился. Первая встреча Молотова с министром иностранных дел Англии Энтони Иденом состоялась уже после начала Великой Отечественной войны в декабре 1941 года. – Л.П.).

29 апреля Бонне пригласил Сурица и спросил, ответила ли Москва на его предложения от 25 апреля. Суриц сказал, что ответа пока нет. Бонне рассказал, что все время ведет переговоры с Англией, но до сих пор еще не добился согласования. Бонне сказал, что его предложение является повторением его же предложения от 14 апреля. Разница в том, что из двухстороннего оно превращается в трехстороннее. Суриц ответил, что это не совсем так. Бонне начал сличать два своих же текста, и, разыграв смущение, заявил, что из-за занятости поручил редактирование текста чиновнику на Кэ д'Орсэ, а сам в окончательный вариант документа недостаточно вчитался. В конце этой сцены Бонне признал редакцию своего предложения и в самом деле неудачной и не отвечающей его указаниям и намерениям и пообещал, что сегодня же пришлет исправленный им самим проект соглашения. Не желая создавать впечатление, что вступает в обсуждение отдельных пунктов предложения Бонне, Суриц не попросил никаких уточнений относительно стран Прибалтики, но Бонне, очевидно уже привыкший к скромности полпреда, сам в различном контексте несколько раз упомянул лишь о Польше, Румынии и Турции315.

Бонне не обманул, и в тот же день вручил Сурицу отредактированный проект трехстороннего соглашения между Францией, Англией и Советским Союзом, который гласил:

В случае если бы Франция и Англия оказались в состоянии войны с Германией в результате действий, предпринятых ими с целью предупредить всякое насильственное изменение положения, существующего в Центральной или Восточной Европе, Советский Союз оказал бы им немедленно помощь и поддержку.

В случае если бы Советский Союз оказался в состоянии войны с Германией в результате действий, предпринятых им с целью предупредить всякое насильственное изменение положения, существующего в Центральной или Восточной Европе, Франция и Великобритания оказали бы ему немедленно помощь и поддержку.

Три правительства согласуют между собой без промедления формы оказания этой помощи в том и другом из предусматриваемых случаев и предпримут все меры к тому, чтобы обеспечить ей полную эффективность316. (Этот вариант соглашения между Францией и СССР ставил обе страны в совершенно одинаковое положение. Более того, в том виде, в каком предлагал Бонне, декларация была направлена исключительно против Германии – чего и добивался Кремль. Но симметричности декларации Сталину было не достаточно. – Л.П.). В этот же день Бонне по телефону уточнил, что под странами Восточной или Центральной Европы следует понимать Польшу, Румынию и Турцию317.

29 апреля к Литвинову с целью выяснения реакции на речь Гитлера, пришел Гжибовский. Нарком отметил, что Гитлер почти ничего не сказал про Советский Союз, за что Правительство СССР на него не обижается. О Польше же он говорил очень серьезные вещи, и в Кремле хотят знать реакцию Варшавы. Сразу бросается в глаза, что Гитлер не считает себя связанным никакими соглашениями, им