Избранное. Романы и повести. 13 книг - Василий Иванович Ардаматский

Особняк стоял в глубине такого густого фруктового сада, что с улицы не был виден. Мне рассказали, что он принадлежал большому чиновнику гестапо и после войны был реквизирован американцами. Теперь в нем размещалось какое-то американское полувоенное учреждение. Из окна своей комнаты я видел, как в главный подъезд входили военные и штатские люди. Моя комната находилась в маленькой одноэтажной пристройке, и в главном здании я еще ни разу не был. Даже сад возле пристройки был отделен плетеной металлической сеткой, и я мог ходить только здесь.

Со мной занимались четыре преподавателя. Они приезжали на три-четыре часа в назначенные дни.

Один педагог был по истории и праву, другой – по математике и физике, третий – по немецкому языку и четвертый – он приезжал только по воскресеньям – вводил меня в курс современной жизни мира. Никаких уроков я не готовил, слушал лекции-беседы и, если хотел, делал конспекты. Только немецким языком я занимался другим методом: зубрил грамматику, учил на память тексты, делал переводы, практиковался в разговоре. И я очень старался. Ведь мистер Глен сказал, что, как только я немного освоюсь в немецком языке, я начну посещать лекции в университете.

Мистера Глена я видел примерно раз в неделю. Он приезжал, и мы или отправлялись гулять по городу, или катались на его машине. Он был доволен мной и однажды шутя сказал, что я своими способностями пугаю учителей.

– Видишь, у меня лисий нюх на способных людей, – смеялся он. – Я увидел тебя впервые в коллеже и сразу сказал себе: «Рамбье дурак. Он увидел в этом парнишке только русского, а я вижу в нем способного человека». Клянусь честью – сразу так и подумал. И не ошибся.

Я был счастлив от его похвал.

Но однажды после прогулки, уже прощаясь, он вдруг сказал:

– Мистер Киркрафт жалуется, что ты изводишь его дурацкими вопросами. Хочу дать тебе совет. Современный мир таков, каков он есть. Ни я, ни ты не в силах его изменить. И твоя задача только запоминать, что говорит тебе мистер Киркрафт. Ведь и он не больше как фотограф современности. Ты понимаешь меня?

– Понимаю, – ответил я.

– Ну и прекрасно! – Мистер Глен пожал мне руку, ущипнул за подбородок и пошел к машине.

Мистеру Киркрафту, о котором шла речь, лет сорок пять, а может, и все пятьдесят. Очень высокий («в юности меня сманивали в баскетболисты»), подтянутый, подвижной, с моложавым, но немного обрюзгшим крупным лицом, он являлся ко мне с кипой газет и журналов, раскладывал их на столе и всегда начинал с одной и той же фразы:

– Ну, давай разберемся, что натворили люди.

И делал краткий обзор мировых событий.

Когда он пришел в первый раз и выяснил, что я ничего о современной жизни мира не знаю, он с любопытством посмотрел на меня:

– Случай исключительный и тем более интересный. Я для тебя буду Колумбом, открывающим все Америки сразу. А ты для меня, как шестой континент, вылупившийся изо льда.

Так как я не знал, что такое шестой континент, мистеру Киркрафту пришлось объяснить. Потом он сказал:

– Но, мой юный друг, если мы с тобой возьмем дистанцию от времени открытия шестого континента, то до нынешнего президента Америки Трумэна мы доберемся гораздо позже, чем растают льды, покрывающие Антарктиду. Договоримся так: для тебя современная история начнется вместе со второй мировой войной – огромным событием, решившим и твою личную судьбу. – И он неторопливо, будто сказку, начал рассказывать: – Жили на земле три великих человека: Сталин, Гитлер и Рузвельт. И каждый из них хотел свою страну сделать главной на земле. Из-за этого, собственно, и возникла война…

Он объяснил, что такое коммунизм, фашизм и американский демократизм. Пока я понял одно – людям всей земли подлинную свободу и счастье могут дать только американцы. А коммунисты этому мешают.

Потом он стал рассказывать, как проходила вторая мировая война. Это было очень интересно. Ведь сам я о войне знал так мало. По сути дела, я помнил немного Ростов и переезд в Германию, помнил смерть мамы. И потом еще помнил, как в приюте однажды ночью мы проснулись от близкой стрельбы и потом долго не могли заснуть. Утром подняли нас на час раньше обычного. Невыспавшиеся, одурелые, мы построились в проходе между кроватями. В спальню вошел господин Лаше и с ним три военных человека с винтовками в руках. Господин Лаше громко и торжественно объявил, что с этого момента наш приют находится под защитой английской армии. Мы ничего не понимали, было холодно, многие стоя спали… Вот и все, что я сам знал о войне.

И вы понимаете, как интересно мне было слушать мистера Киркрафта. Но вскоре у меня стали возникать один за другим вопросы. Сначала мистер Киркрафт терпеливо отвечал, но, когда я спросил: «Почему то, что американцы дошли до Берлина, – хорошо, а то, что это же сделали русские, – плохо? И зачем вообще Америка стала союзником русских, если они такие плохие?» – мистер Киркрафт разозлился:

– Слушайте, давно известно, что один дурак может замучить вопросами весь американский сенат. Я с вами один на один. И не моя вина, что вы ни черта не знаете. Ваше дело – слушать и запоминать, что я говорю. А вопросы вы при случае зададите в американском сенате.

Я перестал спрашивать, но вопросов накапливалось все больше.

Мне исполнилось семнадцать лет. Рано утром я вышел, как всегда, в сад заниматься гимнастикой. Начинался тихий летний день. Сделав несколько приседаний, я повалился на темно-зеленую, аккуратно подстриженную траву. Так прекрасно было кругом! Солнце золотило верхушки яблонь, а под ними лежала синеватая тень. Сквозь ветви я видел высокое голубое небо, в котором медленно плыли редкие розоватые и прозрачные облака. И такая вокруг была тишина, что я слышал, как стучит мое сердце.

И вдруг мне показалось, что кто-то на меня смотрит.