Операция «Турнир». Записки двойного агента - Анатолий Борисович Максимов

Но вот подлетное время кончилось, и на экране появилось пространство, которое обозревает пилот самолета со своего места. Самолет выходит на посадочную прямую. С помощью телевизора мы наблюдаем, как набегает бетонная полоса. Мягкий толчок – и мы в аэропорту имени Кеннеди…

А через несколько дней Ил-62 доставил меня домой. Начинался новый этап работы «московского агента» КККП.

Письмо председателю КГБ

Отчет по операции «Турнир» занял несколько дней. Я работал в новом здании разведки на юго-западе Москвы, выезжая туда под легендой. Приходилось скрывать от руководства и товарищей эти поездки. Иногда встречал в коридорах сотрудников из НТР, они интересовались моим приездом в дальний конец Москвы. Все время приходилось быть начеку. Спасало то, что я активно работал над десятками заданий по линии НТР с позиции Внешторга.

К семьдесят пятому году вновь появились задания повышенной сложности, связанные с имитацией космоса в условиях Земли. Была развернута работа по добыванию информации об экономике Китая, особенно тех ее аспектов, которые усиливали его военный потенциал.

К этому времени мне удалось обобщить приемы и способы добывания информации по Китаю, которые я свел в справку о выборе организаций – носителей информации торгово-экономического характера. Фактически этот материал в полтора десятка страничек стал методическим пособием для сбора информации по этой стране.

Информация поступала из нескольких источников, среди которых был специалист по авиакосмической технике. Китайцы пригласили его в качестве консультанта. Несколько недель его пребывания среди китайских ученых и на заводах позволили оценить общий уровень развития этой отрасли промышленности. Поступила от него информация о планах ее развития на ближайшие годы, сотрудничестве с западными странами, состоянии исследовательской базы и, что важно, о потребностях отрасли в импортном оборудовании, материалах, расширении конкретных заводов и нуждах в специалистах.

Бывает так, что разведка длительное время работает с источником, но возможности его не вечны, и оперативное дело сдается в архив, а связь с ним прекращается. В семидесятые годы экономическая разведка еще не была организационно оформлена, поэтому получение материалов по экономической проблематике было не столь трудным, как реализация.

Звучит это парадоксально, но так и было с экономической информацией, добытой инициативно. В частности, разведчиками, работающими под прикрытием. Думаю, случаи получения информации об экономике Китая в какой-то степени ускорили переход экономической разведки на организованное начало.

Одним из источников, дело которого готовилось к сдаче в архив, был «Шток». Этот бизнесмен имел торговые отношения с Ближним Востоком и рядом стран Арабского Востока. Ему подсказали путь по налаживанию контактов с Китаем. «Шток» был вхож в торговые, экономические и финансовые круги ряда европейских стран, имел связи в их правительственных кругах, располагал капиталом в нескольких ведущих банках Европы и имел контракты с фирмами-производителями в Англии, Италии, Франции, США и в немецкоговорящих государствах.

Первая информация пришла от «Штока» из Франции: подробное досье одной французской корпорации, в котором были собраны сведения об уровне электронной промышленности Китая. Материал был настолько интересен, что более чем тысячу страниц полностью перевели на русский язык в течение трех дней и направили в ЦК КПСС.

На основе этой информации «Штоку» было подготовлено конкретное задание с учетом его возможностей. Так в наших руках оказались подробные документы, освещающие позицию европейских банков в отношении развития торгово-экономических и финансовых контактов с Китаем, в частности, по основам кредитных сделок.

Я с благодарностью вспоминаю мою работу с «помощниками». Но именно в середине семидесятых у меня остался тяжелый осадок от участия в судьбе внешнеторгового профессионала – моего «помощника» еще с шестидесятых годов, когда я привлек его к сотрудничеству.

«Комов» был энтузиаст любого дела. Для меня он послужил моделью при попытке сформулировать критерии первичной оценки деловой личности. Были и другие знакомые коммерсанты и специалисты, но «Комов» особенно интересовал меня в этом отношении. Дело в том, что за основу деловых характеристик человека я брал ответственность в его отношении к делу. Она характеризовалась тремя параметрами: организованность, обстоятельность и обязательность. Каждый их этих параметров имел несколько признаков. Я назвал все это «системой “О”» плюс три «О»: ответственность – это организованность, обстоятельность и обязательность. Сотни раз эта «формула» спасала меня от работы с людьми, не способными решать серьезные вопросы, которые много говорили и мало могли сделать, не умели управлять временем или проникнуть в глубину вопроса.

Так вот, «Комов» был отличным «помощником», причем в лучшем смысле слова добровольным. Мы были с ним одногодки и быстро нашли общий язык на основе увлеченности работой во Внешторге.

Я уехал в Канаду, а «Комов» года через три – в одну из стран Европы. Я возвратился в «Теххимимпорт» в семьдесят втором, и почти сразу из командировки приехал «Комов», не пробыв за рубежом и двух лет: его досрочно отправили из страны наши «бдительные» контрразведчики.

Уже во Внешторге «Комов» рассказал мне: в той стране его обвинили во внеслужебных связях с местной гражданкой. Для сотрудника Внешторга это было равносильно «профессиональной смерти» – «Комов» стал невыездным, даже в соцстраны, и, конечно, не мог рассчитывать на служебный рост, хотя и окончил Академию внешней торговли.

Попытки помочь «Комову» через мои возможности в НТР не дали результатов – все отмахивались от вмешательства в дела контрразведчиков, а те отвечали, что заключение о неправильном поведении «Комова» за рубежом давали сотрудники НТР. Круг замкнулся. Я понимал, что разорвать его может только что-то необыкновенное.

Начальник архивного отдела КГБ, из недр которого идут сведения в ЦК КПСС в виде разрешения на выезд за рубеж, показал мне оперативное письмо из резидентуры, в котором говорилось, что «Комов» «имел внеслужебные связи с местной гражданкой русского происхождения». Добавил, что это вопиющая безграмотность в оценке поведения советского человека за рубежом, а приписка о том, что «Комов» якобы «проявил при разборе дела неискренность», говорила о вмешательстве партийных органов посольства.

Что означают «внеслужебные связи»? В лифте? В дружбе семьями? В постели?

Исповедуя принцип деликатного использования мощи госбезопасности в отношении наших граждан, я встал на защиту «Комова». Что греха таить, раньше я испытывал робость в борьбе с сильными мира сего. Но к этому времени уже двадцать пять лет как я в рядах госбезопасности – целая жизнь, пора выступать и в таких ситуациях с позиции здравого смысла.

Когда руководство НТР ответило окончательным отказом уточнить термин «внеслужебные связи», я вынужден был инспирировать «письмо председателю КГБ». Его должен был написать «Комов».

Я знал историю «Комова» во всех деталях, верил ему, а