Операция «Багратион». «Оба удара главные…». К 75-летию операции - Михаил Владиславович Синицын

Вопрос об уничтожении переправы также стоит обозначить. Из отчета о боевых действиях флотилии следует, что катера огнем орудий уничтожали переправляющегося противника. А вот об уничтожении моста катерами не упоминается. В. В. Григорьев, командующий Днепровской флотилией, в мемуарах писал: «Головным в новой тройке катеров шел „Четырнадцатый“ лейтенанта Анатолия Корочкина. Его бронекатер был особенный, тогда единственный такой на флотилии: он прибыл с Волги, имея сверх обычного вооружения установку для запуска реактивных снарядов РС-2. В тот день наша днепровская „катюша“ произвела первый боевой залп – по забитой машинами переправе, по скоплению гитлеровцев перед нею.

Вероятно, из стремления надежнее накрыть цель Корочкин выпустил эрэсы со слишком короткой дистанции. В результате не все из двадцати четырех снарядов залпа разорвались. Но те, что сработали, добавили врагу и потерь, и смятения.

И все же у пылающей переправы нашлось кому заметить, откуда дан этот залп, и в следующую минуту выстрел стоявшей на берегу самоходки „фердинанд“[640] разбил рубку „Четырнадцатого“. Старшина комендоров П. Зайцев не дал врагу продолжать обстрел: мгновенно развернув башню катера, он всадил в борт самоходки несколько снарядов. Но потери были и у нас: рулевой в рубке – убит наповал, а лейтенант Корочкин – смертельно ранен.

На переправе в это время произошел взрыв, и один участок свайного моста обрушился. Александр Иванович Песков и поныне убежден: взрыв вызвали тоже наши эрэсы (а мост, очевидно, был заминирован). Могло быть и так. Но не менее вероятно, что гитлеровцы, посчитав переправу потерянной для себя, сами ее взорвали, чтобы не дать воспользоваться ею советским войскам»[641].

По воспоминаниям жителя Паричей М. Л. Сокура, бронекатера стреляли бронебойными снарядами, не причиняя особого урона мосту. Попытка разрушить мост реактивными снарядами оказалась неудачной – снаряды разорвались в самом населенном пункте, у моста. Позднее в паричских школах говорили о том, что деревню сожгли немцы при отступлении. Возможно, «недолет» снарядов произошел именно из-за действий катеров флотилии. В условиях боя, под обстрелом, катерам не удалось уничтожить переправу.

Из немецких документов также следует, что переправа была взорвана после отхода войск. В 18:00 населенный пункт был взят. В плен захвачено всего 17 солдат. То есть отход 36-й пд удалось провести достаточно организованно.

Из сводки обобщенного опыта 105-го ск за июнь[642] стоит выделить то, что м. Паричи и Козловка были расположены на господствующей возвышенности перед лежащей с юга местностью. Это было использовано противником: здесь у противника была хорошо развитая система траншей и ходов сообщения. Учитывая, что м. Паричи находится на танкоопасном направлении, все дороги, идущие в южном направлении, были заминированы. Жилые дома были подготовлены для обороны. Поэтому Паричи были взяты лишь на третий день наступления, на следующий день после полуокружения этой группировки.

По овладении Паричами 105-му ск была поставлена задача наступать на север вдоль западного берега Березины с задачей занять берег реки и обеспечить правый фланг 65-й армии.

4-5. Действия 28-й армии и левого крыла после 26 июня

В 5 часов утра 27 июня 35-я механизированная бригада 1-го мехкорпуса овладела м. Глуша. Корпус выполнил основную задачу, выйдя на рубеж р. Птичь и овладев плацдармами. Противник основными силами начал отход на Слуцк[643]. В течение ночи на 27 июня соединения 18-го стрелкового корпуса продолжали преследовать отходящего противника, перерезали шоссе в районе Глуша и вышли на р. Птичь.

Конно-механизированная группа, а также вся 28-я армия, уходила в сторону Слуцка. Свои задачи в Бобруйской операции эти подразделения выполнили. Разгром бобруйской группировки ложился на плечи оставшихся трех армий: 3, 48 и 65-й. Начинался заключительный этап Бобруйской операции, который будет длиться по меньшей мере еще пять дней.

Глава 5. Разгром

К вечеру 27 июня 1-й гв. танковый корпус завершил окружение Бобруйска, обойдя город с запада и выйдя к р. Березина в районе Щатково. Перед описанием событий последних дней операции стоит сделать историографический обзор. Как вытекает из моего исследования, в отечественной историографии о событиях с 27 июня по 1 июля под Бобруйском написано много лишнего.

Согласно официальной версии, все цели и задачи, поставленные командованием перед операцией, были полностью выполнены: был достигнут ошеломляющий успех, полностью разгромлена 9-я армия вермахта, части которой так и не смогли прорваться из Бобруйского «котла».

В отечественной историографии прочно укрепилось само понимание тех событий: по большинству вопросов в исторической и мемуарной литературе почти отсутствуют какие-либо разногласия касательно общего хода операции.

Прежде всего, это относится к последним дням операции, в ходе которых немецкие войска предприняли попытку вырваться из «котла». Первый исследователь Бобруйской операции полковник П. С. Болдырев писал: «Крупная группировка противника общей численностью до 5000 человек во главе с командиром 41-го танкового корпуса генерал-лейтенантом Гофмейстером стремилась во что бы то ни стало прорваться вдоль шоссе на Осиповичи, но и она вскоре была уничтожена. Таким образом, 29 июня войска 1-го Белорусского фронта закончили операцию по ликвидации Бобруйского узла сопротивления немцев»[644]. Работа Болдырева была написана сразу после войны, по-видимому, по отчетным документам частей и соединений о боевых действиях, не учитывая их некоторую субъективность в оценке собственных действий и явное выделение фактов, описывающих лишь успехи командования соединением. Документы эти направлялись в вышестоящие штабы, а потому собственные заслуги в них преувеличивались. Поэтому достоверность данной информации остается под вопросом.

Однако формулировка Болдырева присутствует и в другой литературе. Так, в мемуарах командующего фронтом Рокоссовского записано: «Ценой огромных потерь гитлеровцам удалось местами вклиниться в оборону (356-й. – М. C.) дивизии ‹…› В прорыв хлынуло 5 тысяч солдат ‹…› но спастись им не удалось. Наши войска, действовавшие северо-западнее города, ликвидировали и эти бегущие части врага»[645]. Уже со слов Рокоссовского описывают вышеуказанные события и академик А. М. Самсонов[646] и Ю. В. Плотников[647], приводя цитату из мемуаров маршала. В брежневском 12-томнике «История Второй мировой войны» текст также контекстуально совпадает[648], не упоминается лишь командир немецкого 41-го танкового корпуса Э. Гофмейстер. Похожая формулировка наблюдается и в 6-томнике «История Великой Отечественной войны»[649]. Даже в изданной под грифом «секретно» «Истории Великой Отечественной войны Советского Союза 1941–1945 гг.»[650], выпущенной в 1960-х гг. Военно-научным управлением Генерального штаба, присутствует фрагмент о генерале Гофмейстере и 5000 человек, уничтоженных под Осиповичами. Американский военный историк Д. Глантц, переводя посвященный освобождению Белоруссии том вышеупомянутого сборника, по-видимому, также полностью доверял этим словам, никаких собственных комментариев он не сделал