Война, какой я ее знал - Джордж Смит Паттон

В тот день, 4 марта, Девятая армия и Первая армия вышли на линию реки Рейн. В течение предшествовавшего периода численность захваченных частями Третьей армии военнопленных достигала в среднем тысячи человек в день, а общее число взятых в плен солдат и офицеров противника с начала операции 29 января превышало суммарные потери, понесенные Третьей армией за тот же самый период.

В зоне действий 12–го корпуса 5–я пехотная дивизия переправилась через реку Килль, создав плацдарм на противоположном берегу. Южнее, в секторе наступления 20–го корпуса, 10–я бронетанковая дивизия форсировала ту же самую водную преграду и продвигалась в восточном направлении севернее реки Мозель.

5 марта 4–я бронетанковая дивизия 12–го корпуса пошла на прорыв к Рейну и, несмотря на дождь и грязь, продвинулась на шестнадцать километров, достигнув предместий города Даун.

В 10.00 6 марта я связался с Брэдли, впервые доложил ему, что 12–й корпус находился на пути к Рейну, и попросил отдать приказ о том, чтобы правофланговые части Первой армии тоже переместились вперед, дабы не задерживать наступление левофланговой 87–й дивизии Третьей армии.

На протяжении дня 4–я бронетанковая разгромила 53–й германский армейский корпус под началом генерала Эрвин фон Роткирха и генерал—лейтенанта Боча,[203]пленив командира.

В зоне ответственности 8–го корпуса на нашем северном фланге было подготовлено три моста для переправы через Килль: один для 4–й пехотной, один для 11–й бронетанковой и еще один для 90–й дивизии.

Фронт на участке 10–й бронетанковой дивизии, а также город Трир посетил в сопровождении генерала Гэя князь Феликс Люксембургский. Отчитываясь о результатах поездки, генерал Гэй выразил уверенность в том, что территория к северу от Рейна в зоне ответственности Третьей армии практически очищена от неприятеля, а также в том, что нам следует наступать в юго—восточном направлении по территории Палатината. Он высказал свои соображения относительно того, что продолжение атаки 10–й бронетанковой нецелесообразно, так как на данном конкретном участке достаточно места только для продолжающих наступление частей 12–го корпуса, а вышеназванную дивизию можно будет с большей выгодой использовать в другом месте.

4–я бронетанковая дивизия достигла реки Рейн в 17.00 7 марта.

11–я бронетанковая дивизия, дела которой в этот день пошли в гору, прорвалась к предместьям Килльберга. Продвижение 10–й бронетанковой дивизии было остановлено приказом.

В тот же день мы посетили места содержания пленных немцев и сфотографировали двухсоттысячного военнопленного. Мы отослали фотографию в отдел по связям с общественностью 12–й группы армий, но там отказались публиковать ее, объяснив это тем, что публикация нарушает права изображенного на снимке человека как военнопленного, что противоречит принципам Женевской конвенции.[204]

8 марта по приказу сверху нам пришлось расстаться с 6–й бронетанковой дивизией, которая отправилась в распоряжение командования 6–й группы армий.

Мы провели совещание, на котором присутствовали представители всех штабов, включая генерала Уэйленда, где определили план дальнейших действий Третьей армии и 19–й тактической воздушной бригады. Намеченная, а позднее приведенная в жизнь схема выглядела следующим образом: двум корпусам предписывалось начать наступление для создания плацдармов на восточном берегу реки Рейн в окрестностях городов Майнц, Оппенгейм и Вормс. 20–й корпус, состоявший из 94, 26, и 80–й пехотных дивизий и 10–й бронетанковой дивизии, а позднее усиленный приданными ему 65–й пехотной и 12–й бронетанковой, должен был атаковать на линии Трир — Саарбург в направлении Кайзерслаутерна. 12–му корпусу, состоявшему из 4–й бронетанковой, 5, 76, 90 и 89–й пехотных дивизий,[205]предстояло наступать в южном направлении через реку Мозель к юго—востоку от Майена, вначале нацеливая направление главного удара на Бинген и Бад—Кройцнах и имея целью отрезать противника от Рейна и тем воспрепятствовать переправе через реку немецких частей, обеспечив возможность пересечь ее нашим частям на участке между Майнцем и Вормсом. 8–й корпус, в составе 87–й и 4–й пехотных, а также 11–й бронетанковой, должен будет продолжать зачистку местности к северу от реки Мозель и к западу от Рейна, с дальним прицелом на то, что, если нам удастся обеспечить переправу через Рейн, эти части тоже будут задействованы на данном участке.

Генерал Брэдли высказал пожелание, чтобы мы не развивали наступление в южном направлении и не форсировали реку Мозель, если только мост через нее не достанется нам целым.

Первой армии как будто удалось добиться значительных успехов в создании Ремагенского плацдарма на восточном берегу Рейна. Мы очень радовались этому обстоятельству, но немного завидовали.

9 марта я вместе с генералами Брэдли, Ходжесом, Дуллитлом, Симпсоном и некоторыми другими принял участие в церемонии вручения нам высших наград Франции — ордена Почетного легиона степени Большой Офицерский и Военного креста с Пальмовой ветвью. Перед награждением мы с Брэдли договорились о передвижении границы зоны действий Третьей армии на юг; таким образом мы могли организовать переправу через реку Саар в Саарлаутерне. Затем я по телефону приказал Гэю перевести 80–ю дивизию в состав 20–го корпуса, а 90–ю дивизию — в состав 12–го корпуса. Мы с Брэдли считали, что необходимо задействовать Первую и Третью армии в связке, дабы помешать планам Монтгомери использовать максимальное число как своих британских, так и американских дивизий для наступления в районе Рура, что осложнило бы положение Первой и Третьей армии.

Мы также обсудили возможность координации действий Третьей и Седьмой армий, но поскольку Седьмая армия не могла пойти на прорыв раньше 15–го, я настоял на том, чтобы атаковать, не дожидаясь соседей с юга, так как время дороже координации. На самом деле я уверен, что слово «координация» крайне часто употребляют неверно, да и вообще достижение координации вещь весьма и весьма сложная.

10 и 11 марта стали днями затишья, поскольку все готовились к предстоящей операции. Так или иначе, это дало нам время собрать командиров корпусов. По счастью, на нашем совещании присутствовал также и командующий Седьмой армии генерал Пэтч, так что все получили полную картину предстоящих действий, и Пэтч согласился позволить Уокеру (мой корпус на юге) взаимодействовать с Хэслипом — командиром самого северного корпуса Седьмой армии. Нам с Пэтчем всегда удавалось договориться.

Уокер оказался не готов к прорыву 12–го, но обещал атаковать в 03.00 в ночь на 13–е. 12–й корпус мог начать сразу же после полуночи 14–го.