«За други своя…». Хрестоматия православного воина. Книга о воинской нравственности - Е. Ю. Голубева

Князь любил в праздные часы рассказывать о прежних своих походах; но всегда кратко и отрывисто. Так, говоря о взятии Измаила, начал следующим образом: «Гордым Бог противится. Три раза посылал я требовать сдачи. Что же? Получаю от паши ответ: «Прежде переменит Дунай свое течение, прежде ниспадет небо на землю, нежели Измаил сдастся». Вдруг гордыня у наших ног. Бог наш спаситель; великая Царица на Престоле; войско победоносное. Едва успел сказать: храбрые воины! Два раза подступали наши к крепости, в третий победим со славою – и уж чудо-богатыри в крепости!»

Фельдмаршал говаривал, что недурно иногда спросить и служивых, с кем они хотят воевать. Они знают и не ошибаются в своих начальниках. Надобно было однажды отрядить для нападения на неприятеля два батальона. Он подослал спросить, за кашицей[228], солдат одного полка, с кем бы они хотели поработать. Все в один голос назвали одного полковника, несмотря [на то] что там были, казалось, гораздо достойнейшие. Он тотчас исполнил их желание, и дело увенчалось успехом (с. 101).

«Знаешь ли ты, – спросил он вдруг вошедшего к нему генерала Милорадовича, – трех сестер?» «Знаю», – был ответ. «Так, – подхватил Суворов, – ты русский; ты знаешь трех сестер: Веру, Надежду и Любовь. С ними слава и победа, с ними Бог!»

Можно сказать, что войско не только что любило, но почти боготворило этого великого, единственного полководца. Все, что он ни скажет, было свято; никто не смел противоречить или рассуждать.

Но не на одном поле сражения приобрел он высшую степень любви и доверенности. Старики солдаты любили его в лагере и на квартирах, рассказывали о прежних его подвигах молодым; забавно передавали им его странности, его с ними разговоры; рассказывали о нем анекдоты, иногда небывалые, необыкновенные, шутливые. Словом, он был у них книгою, которую [они] ежедневно читали. Взглянут на него – и все веселы. Они почитали его каким-то существом высшего рода.

Величайшее на всю армию влияние имело его благочестие. Солдату известно было оно. Ибо всегда после победы приносил он со всем войском перед алтарем всех благ Подателя благоговейные, сердечные благодарения. Такой пример любимого военачальника утверждал в сердцах его подчиненных ту христианскую истину, что всякая их победа есть дар от Бога. Часто кричал он войску: «Начало премудрости есть страх Господень!» Так уроками мудрости действовал он на умы!

Но величайшее искусство его было в разговоре со своими чудо-богатырями. Тут был он неподражаем. В их вкусе, в их слоге, в их языке беседовал он с ними. Опыты долговременной его с нижних чинов службы познакомили его с кругом их познаний и понятий, и каждое его слово и изречение были к тому приспособлены, как то доказывают его приказы, разговор с солдатами, словесное поучение солдатам и многие другие, которые они вытверживали наизусть и передавали товарищам.

На все войско смотрел генералиссимус оком строгого беспристрастия. Все пред ним равны. Не хотел знать никаких связей. Одно истинное достоинство обращало на себя все его внимание и покровительство; а потому никто не опасался, чтобы другой заслонил ему дорогу к счастью.

(Фукс Е. Б. Анекдоты Князя Италийского, Графа Суворова Рымникского, 1827)

Я. М. Старков

Рассказы старого воина о Суворове

В повести бывшего солдата Азовского мушкетерского пола Якова Михайловича Старкова показана фактически вся военно-педагогическая система А. В. Суворова в действии. Можно только поражаться, каких воинов она производила. По эпической фигуре Ф. В. Харламова можно судить, что суворовское выражение «чудо-богатыри» было совсем не преувеличением. И, конечно, все подвиги этих богатырей сопровождала горячая молитва и забота о снискании благословения Божия, насаждаемые заботливым словом и примером начальника.

В походе 1794 года против польских конфедератов «Наука побеждать» обрела законченные формы.

Движение войск в Польшу

Словесный приказ о выступлении в поход был таков: «Войскам выступить, когда петух запоет[229]. Идти быстро! полк за полком по дислокации! Голова хвоста не ждет. Жителей не обижать!» – Коротко, да ясно! И всяк из нас знал, что требовалось от воина.

Ротный командир наш 2-й гренадерской роты, старинный служака, видом и делом богатырь, издавна любимец Суворова, секунд-майор Ф. В. X[арламов][230], объявляя старшему сержанту приказ Суворова, говорил: «Слышь ты, друг Шульгин! Когда у нас все готово, – солдатам спать час, два; потом умыться, и помолиться Господу Богу. Слышь ты, друг! Это петух не петух; он рано поет».

И точно, часу в седьмом вечера батюшка наш Александр Васильевич в сеннике своем ударил раза два-три в ладоши и запел по-кочетиному: кукареку!!!.. В ту ж секунду караульные при нем барабанщики ударили в барабаны генерал-марш, и звук труб, шум барабанов огласили воздух.

Минут чрез пять услышали фельд-марш передовых войск. Уж Суворов повел их!.. И так не прошло и четверти часа, как корпус, тысяч в четырнадцать, летел уже на смертный бой, с радостью в сердце, с надеждою на Божию помощь и на гений Суворова, летел начисто поколотить гг. республиканцев…

Шибко шли мы часов пять, без привалу, то есть, ни на минуту не останавливаясь. Показалось солнце, и мы увидели вдали перед собою легкое волнение в полках. Крик солдат доходил к нам, крик радостный: здравия желаем, Ваше сиятельство! – это батюшка наш Александр Васильевич проезжает верхом на своей лошадке, и осматривает проходящие полки своих богатырей. Он приветствовал их: «Здорово, белорусцы! Здорово, херсонцы, азовцы, елецкие[231] и т. п. Помилуй Бог, чудо-богатыри!» – говорил Александр Васильевич. Осмотрев весь корпус, он догнал наш полк, и поехал при нашей второй гренадерской роте. Вторично поздоровавшись, он начал говорить с нашим ротным начальником, старым своим любимцем, богатырем Ф. В. Харламовым. Тут все солдаты сплотились тесно, чтобы внятнее слышать слова Суворова. Все обратилось в слух и зрение. «Помилуй Бог, Федор! Твои богатыри! Чудо-богатыри! – говорил А.В., поглядывая на солдат. – Но говорят: у злодеев-то много силы; а мы их поколотим, помилуй Бог, поколотим!» Тут два гренадера, Голубцев и Воронов, красавцы, рослые, вершков по одиннадцати, плотные, умные, ну – словом сказать, суворовские богатыри, почти в один голос сказали: «Э! Ваше сиятельство, наш отец! Ведь штык-то у нас молодец! По пяти на него безмозглых мало, – по десяти упрячем; и пули дуры не пустим мимо, когда дело до нее дойдет. Дайте только нам добраться до них». «Хорошо, знатно! помилуй Бог, хорошо!» – сказал Александр Васильевич, и обратился к ротному начальнику: «А что, Федор есть у тебя и старые, – крымские, кинбурнские?» «Есть, – отвечал X.