Морской сборник 1905. Цусимское сражение по японским источникам - Андрей Геннадьевич Щегольков

8 часов 15 минут вечера и продолжался до 1 часа ночи. В некоторых случаях миноносцы держались так близко к неприятельским кораблям, что эти последние не могли даже настолько понижать свои орудия, чтобы отражать их нападения, и всё окончилось тем, что русские суда, во избежание опасности, рассеялись по всем направлениям, причём броненосцы «Сисой Великий» и «Наварин» и бронированные крейсера «Адмирал Нахимов» и «Владимир Мономах» получили смертельные удары, после которых пошли ко дну; со стороны же японцев потери окончились гибелью трёх утопленных миноносцев, имелось 22 человека убитыми и 65 человек ранеными.

Эскадренный броненосец «Наварин»

Отчёт этот очень много говорит в пользу репутации миноносцев, хотя, имея в виду значительное число их в этом сражении и некоторые деморализующие условия русских, можно было бы ожидать от этих судов гораздо больше успехов. Во всяком случае, японские морские офицеры говорят, что если бы море было спокойно, то, по всей вероятности, ни одно русское судно не миновало бы их рук и что миноносцы одним своим присутствием в этих водах подействовали на рассеяние неприятеля в течение второго дня боя.

Минные атаки проявились особенно рельефно 15 мая; русский флот, или та часть его, которая перестала существовать как организационное целое, был под конец разбит на 11 независимых отдельных частей. Три бронепалубных крейсера – «Олег», «Аврора» и «Жемчуг» – не только несвоевременно покинули театр действий, но даже и направление своё взяли на юг, вместо того чтобы идти в восточном направлении; они таким образом снова прошли Цусимским проливом и взяли курс на Манилу. Один из таких же крейсеров – «Алмаз» – благополучно прорвался во Владивосток, и кроме него так же удачно попал туда один из истребителей адмирала Рожественского. Два истребителя бежали по направлению к Шанхаю, причём один погиб в пути, и, наконец, единственная группа, которая ещё мало-мальски сохранила подобие совместного плавания, состояла из броненосцев «Орёл» и «Император Николай I», броненосцев береговой обороны «Генерал-адмирал Апраксин» и «Адмирал Сенявин» и одного бронепалубного крейсера «Изумруд». Вследствие бесчисленного множества поворотов 14 мая и страха, причинявшегося минною атакой во время последующей ночи, эти суда потеряли своё место на карте, так что командовавший ими контр-адмирал Небогатов решил взять курс на запад и шёл по нему до тех пор, пока не приблизился к корейскому берегу и не определился по приметным на нём пунктам. На рассвете он увидел острова Ульнеунг и от них уже проложил курс на Владивосток, но опять в этой местности, почти в 200 милях от места, где началось сражение, повторилась драма предыдущего дня. В то время как Того и Небогатов находились ещё в расстоянии 60 миль друг от друга, беспроволочный телеграф известил первого из них о движении русских к северу, и в 10 часов 30 минут утра Небогатов, его офицеры и команды, которые, вероятно, уже радовались своему удачному прорыву, вдруг увидели себя окруженными со всех сторон 27 военными японскими судами, не считая массы миноносцев. Быстроходный крейсер «Изумруд» воспользовался первой минутой замешательства и пустился в бегство, чтобы затем, придя в бухту Св. Владимира, выброситься на камни. Прочие четыре судна сдались неприятелю.

Сдача адмирала Небогатова

Контр-адмирал Н. И. Небогатов

Этот инцидент Цусимского боя весьма естественно побудил очень много различных толков. Сам адмирал Небогатов объясняет это несчастье тем, что, видя сопротивление бесполезным, он считал себя обязанным спасти офицеров и нижних чинов, бывших под его командой, а таковых у него в отряде насчитывалось более 2 000 человек. Все критики, однако, утверждают, что если бы он даже открыл кингстоны на своих кораблях и пустил их ко дну, то только самая небольшая часть его людей погибла бы в море. Так взглянул на этот вопрос и государь император, отказавшись санкционировать освобождение Небогатова и его офицеров из плена под честное слово, так как японцы соглашались их отпустить. Корреспондент «Times» говорит, что ничто не могло бы заставить какого-нибудь японского адмирала сдаться со своими кораблями при подобных обстоятельствах, но тем не менее, не мешает привести здесь интересную выдержку из письма одного высокопоставленного японского офицера по вопросу, касающемуся этого инцидента:

«Все, которые смотрят обыкновенными глазами на эту сдачу судов, конечно, осуждают её и называют изменой и противозаконным поступком, но ведь то, что испытывает воин при таких обстоятельствах, далеко не походит на те чувства, которые овладевают игроком, проигрывающим свою партию за шахматной доской. Адмирал Небогатов без сомнения считался офицером с хорошей репутацией и здравого смысла, и у него, конечно, хватило бы духа решиться взорвать свои четыре корабля и тем не дать им возможности попасть в руки неприятеля, но ему страшно было привести в исполнение это суровое решение. Соболезнуя тому, что этот адмирал должен был перечувствовать, я полагаю, что все, которые его осуждают за сдачу, значительно умаляют способность Того и те усилия, которые под его начальством проявили люди, сделавшие эту сдачу неизбежной. Примите в соображения причины, приведшие к сдаче. Русские суда были не только лишены большей части своей боевой силы за время сражения предыдущего дня, но ещё и в последующую затем ночь подвергались беспрерывным атакам со стороны минных судов. В такую-то минуту перед ними вдруг показался флагманский корабль адмирала Того во главе 27 вымпелов. Что же оставалось делать ввиду таких условий, как не сдаться? Ведь русские офицеры так же храбры, как и наши. Никто не должен впадать в ошибку и думать, что какие-либо особенные соображения могли побудить их к сдаче».

Русские и японские потери

Помимо этого поразительного случая, сражение 15 мая представляло мало интереса. Рассеянные части разбитой эскадры разыскивались и уничтожались с математической расчётливостью. Ничто не озаряло мрака этого страшного несчастия для России, за исключением поразительной отваги её офицеров и команд. Во многих случаях отдельные суда, встречаясь со значительно превосходящими силами японцев, сражались до тех пор, пока не шли ко дну. Командир и штурманский офицер на «Адмирале Нахимове» даже не позволяли, чтобы их спасали: они разделили участь своего корабля и только впоследствии были вытащены из воды схватившимися друг с другом руками. Японцы, со своей стороны, не щадили усилий, чтобы спасать утопавших и вообще очень великодушно обращались со своими пленными.

Чтобы показать отношение между уцелевшими и погибшими людьми, когда корабль шёл ко дну днём только от одного артиллерийского огня, можно привести случай с броненосцем береговой обороны