Русско-шведская война. 1610–1617 - Сергей Николаевич Бирюк

Ситуацию с конницей в некоторой степени улучшало наличие в армии Густава Адольфа отряда детей боярских порховского воеводы князя Ивана Афанасьевича Мещерского, а также татар и черкасов. Отряд Мещерского расположился на «Снетной горе», а татары и черкасы «на за Пскове». Участвовал в осаде Пскова шведами и Иван Иванович Одоевский – сын воеводы в Новгороде боярина И.Н. Одоевского[501].

Однако король вынужден был повременить с полным обложением Пскова до прибытия подкреплений из Нарвы. Главный лагерь он пока оставил в Снетогорском монастыре, а на западном берегу реки Великой разместил несколько рот, чтобы таким образом отрезать город от Изборска и Печор. Время ожидания, около четырнадцати дней, было заполнено сбором зерна и разведкой, сопровождавшейся стычками с гарнизоном, который не проявлял к шведам никакого почтения[502].

Письма шведских солдат из лагеря подо Псковом, перехваченные русскими, сообщают о многочисленных вылазках гарнизона. Так, «немчин Юрьи Трандень» в письме 14 августа 1615 г. из-под Пскова сообщает своему свояку «канцлеру к Иберсеню»: «Яз (дал Бог) здорово, о том благодарю Бога. А про вести не могу я тебе писать, развие о том, что по всякой день нам дело есть с нашими недруги, и они против нас добре быотца, а что тово, что они податливие будут, как привезут к нам наряд, и его королевское величество хочет осадить в пяти местех». 15 августа 1615 г. «немчин ис подо Пскова Анца Эрн Фунтурмо в неметцкую землю в город Спандо к свояку своему к Ефиму Шрястор»: «Яз с людми своими дал Бог здорово пришел в Ругодив, а из Ругодива, разсмотря, нас послали подо Псков. И нам подо Псковом теснота великая, потому что русские люди по всякой день из города выходят и нам великую шкоду чинят. Город велик добре, кругом… полторы мили, а наших многих добрых людей побили, также убили полевого воеводу, а моя рота по всякой день менши ставитца, потому что еще к прямому делу идет, и кажетца нам, что меж нас с рускими людми мир будет, и мы все тому не ради…»[503]

Посадский человек Томила Белухин, пробывший в шведском плену под Псковом «три недели» и потом пришедший 7 октября 1615 г. к русским послам Д.И. Мезецкому с товарищами в Осташков, рассказывал: «А на всякой де день изо Пскова выходят выласки, конные и пешие люди, и немецких людей побивают и в языцех емлют». Белухин говорил послам: «А взяли де ево в полон неметцкие люди: как пришел свейский король подо Псков, и их де ходили охочих всяких людей сорок человек под неметцких людей для языков, и их де розгромили и взяли в неметцкие полки трех человек; а достальные все ушли во Псков». То есть вылазки производились добровольцами («охочими всякими людьми»). Вылазки изматывали силы врага: не зря Анца Эрн Фунтурмо писал про «великую шкоду», какую чинят русские врагам[504].

Полковник Роботмир – очевидно Робер Моор, погибший около 14 августа во время осадных работ. Для короля это была еще одна болезненная потеря, поскольку заменить его было некем. Офицер по фортификации Андреас Серрандер, возможно, и обладал необходимыми техническими знаниями, но он не был солдатом, поэтому Моора заменил подполковник Андерс Госен фон дер Маа из полка Сванте Банера, который также был офицером по фортификации[505].

Результаты вылазок для шведов были, несомненно, тяжелые. Капитан Роберт писал своей жене: «Гнев Господень на нас пришел, что у нас лутчих наших воинских людей побили, а побили имянованного любителнаго человека всех служилых людей Эверт Горна да Каптена Мюра, да и иных многих добрых воинских людей». В письме Израиля Ольфсона из-под Пскова в Стокгольм жене читаем: «Недруги наши часто на нас находят битися, да августа в 17 день убили того Франца Холвеншинта на ставке»[506].

Переводчик Павел Томасов, прибывший в Тверь 8 сентября, сообщил московскому послу Д.И. Мезецкому с товарищами: «А как де король пришол подо Псков, и в те де поры убили у него воеводу Ивет Горна да полковника Роботмира, да взяли де в языцех ротмистров Лаврина Вагнера да Клота Клотова»[507].

Лоренс (Лаврин) Вагнер был командиром эскадрона (корнета) Якоба Делагарди, насчитывавшего 200 финских всадников. Возможно, Клот Клотов – однофамилец или родственник Йоста Клодта, который командовал пехотной ротой нидерландских наемников в личном иностранном полку короля[508].

Действительно, не позднее 15 августа под Псков прибыли ожидаемые войска: личный наемный полк короля в составе 4 пехотных рот, полк Делагарди под командованием Глазенапа в составе 5 рот и 7 рот из полка Коброна, а также остальная кавалерия, за исключением одного эскадрона Линдведа Классона. Таким образом, число пехоты увеличилось до 33 рот, а число кавалерии – до 12 эскадронов[509].

Очевидно, что воеводы своевременно узнали о прибытии подкреплений. 18 августа они направили «за Ильинские ворота голову Ивана Баскова з дворяны и з детми боярскими и с атаманы и с казаки для языков». В тот же день привели «казаки Смагины Веревкина Сенка Григорьев с товарыщи немец пеших четырех человек». Пленные были тщательно допрошены, сообщив, «что к свейскому королю будет подо Псков прибылных людей аглинские и шкотцкие земли семь Фан (рот и эскадронов), а наряд де будет подо Псков тотчас; а Яков де Пунтусов пошол в Великий Новгород августа в 13 день, а из Новагорода Яков Пунтусов с немецкими людми будет подо Псков августа в 25 день, а сколько с ним ратных людей будет, того де не ведомо»[510].

При замыкании кольца вокруг города войска были распределены по пяти лагерям: лагерь короля, лагерь Глазенапа, лагерь Коброна, лагерь Рехенбергера и лагерь Юхана Хенрикссона. Обустройство лагерей заняло восемь дней. При этом «большая часть армии стояла под оружием», чтобы предотвратить вылазки гарнизона, которые могли бы помешать фортификационным работам. Лагерь Густава Адольфа и три других основных лагеря были окружены «валом высотой 3 метра и примерно такой же ширины», перед которым был вырыт ров такой же глубины и ширины. В королевском лагере находилось 14 рот и эскадронов пехоты и кавалерии, в том числе пехота обоих королевских полков. «Лагерь» Юхана Хенрикссона Рейтера представлял собой простой полевой вал, за которым располагались его рота пехоты и несколько орудий. Три основных лагеря, расположенных на восточном берегу реки Великая, вероятно, не были соединены между собой циркумвалационной линией. Имеется также множество свидетельств того, что во время осады король решил не