Вперед, на Запад! Операция «Багратион» - Владимир Оттович Дайнес

не лобовой атакой, но шансов на это никогда не было больше 50 из 100, – ответил Рокоссовский. – Не исключена была возможность немецкой контратаки в районе Праги, хотя теперь нам известно, что до прибытия этих четырех танковых дивизий немцы в Варшаве впали в панику и в большой спешке начали собирать чемоданы.

– Было ли Варшавское восстание оправданным в таких обстоятельствах? – задал новый вопрос Верт.

– Нет, это была грубая ошибка. Повстанцы начали его на собственный страх и риск, не проконсультировавшись с нами.

– Но ведь была передача Московского радио, призывавшая их к восстанию?

– Ну, это были обычные разговоры. Подобные же призывы к восстанию передавались радиостанцией «Свит» Армии Крайовой, а также польской редакцией Би-би-си – так мне, по крайней мере, говорили, сам я не слышал. Будем рассуждать серьезно. Вооруженное восстание в таком месте, как Варшава, могло бы оказаться успешным только в том случае, если бы оно было тщательно скоординировано с действиями Красной Армии. Правильный выбор времени являлся здесь делом огромнейшей важности. Варшавские повстанцы были плохо вооружены, и восстание имело бы смысл только в том случае, если бы мы были уже готовы вступить в Варшаву. Подобной готовности у нас не было ни на одном из этапов боев за Варшаву, и я признаю, что некоторые советские корреспонденты проявили 1 августа излишний оптимизм. Нас теснили, и мы даже при самых благоприятных обстоятельствах не смогли бы овладеть Варшавой раньше середины августа. Но обстоятельства не сложились удачно, они были неблагоприятны для нас. На войне такие вещи случаются.

– Есть ли у вас шансы на то, что в ближайшие несколько недель вы сможете взять Прагу? – спросил Верт.

– Это не предмет для обсуждения. Единственное, что я могу вам сказать, так это то, что мы будем стараться овладеть и Прагой и Варшавой, но это будет нелегко.

– Но у вас есть плацдармы к югу от Варшавы.

– Да, однако немцы из кожи вон лезут, чтобы ликвидировать их. Нам очень трудно их удерживать, и мы теряем много людей. Учтите, что у нас за плечами более двух месяцев непрерывных боев. Мы освободили всю Белоруссию и почти четвертую часть Польши, но ведь и Красная Армия может временами уставать. Наши потери были очень велики.

– А вы не можете оказать варшавским повстанцам помощь с воздуха?

– Мы пытаемся это делать, но, по правде говоря, пользы от этого мало. Повстанцы закрепились только в отдельных точках Варшавы, и большинство грузов попадает к немцам.

– Почему же вы не можете разрешить английским и американским самолетам приземляться в тылу у русских войск, после того как они сбросят свои грузы в Варшаве? Ваш отказ вызвал в Англии и Америке страшный шум…

– Военная обстановка на участке к востоку от Вислы гораздо сложнее, чем вы себе представляете. И мы не хотим, чтобы именно сейчас там вдобавок ко всему находились еще и английские и американские самолеты. Думаю, что через пару недель мы сами сможем снабжать Варшаву с помощью наших низколетящих самолетов, если повстанцы будут располагать сколько-нибудь различимым с воздуха участком территории в городе. Но сбрасывание грузов в Варшаве с большой высоты, как это делают самолеты союзников, практически совершенно бесполезно.

– Не производит ли происходящая в Варшаве кровавая бойня и сопутствующие ей разрушения деморализующего воздействия на местное польское население? – спросил Верт.

– Конечно, производит. Но командование Армии Крайовой совершило страшную ошибку. Мы Красная Армия ведем военные действия в Польше, мы та сила, которая в течение ближайших месяцев освободит всю Польшу, а Бур-Коморовский вместе со своими приспешниками ввалился сюда, как рыжий в цирке – как тот клоун, что появляется на арене в самый неподходящий момент и оказывается завернутым в ковер… Если бы здесь речь шла всего-навсего о клоунаде, это не имело бы никакого значения, но речь идет о политической авантюре, и авантюра эта будет стоить Польше сотни тысяч жизней. Это ужасающая трагедия, и сейчас всю вину за нее пытаются переложить на нас. Мне больно думать о тысячах и тысячах людей, погибших в нашей борьбе за освобождение Польши. Неужели же вы считаете, что мы не взяли бы Варшаву, если бы были в состоянии это сделать? Сама мысль о том, будто мы в некотором смысле боимся Армии Крайовой, нелепа до идиотизма.

В ходе тяжелых боев армии правого крыла 1-го Белорусского фронта к концу августа заняли города Чижев, Малкиня-Гурна, Остров-Мазовецкий. На левом крыле 8-я гвардейская и 69-я армии, отражая контрудары танков и пехоты противника на Магнушевском и Пулавском плацдармах, смогли расширить их: первый – до 25 км в ширину и до 15—18 км в глубину; второй соответственно – до 25 и 12 км.

В целом в течение августа 1944 г. продвижение войск 1-го Белорусского фронта составило не более 80 км. Более того, на некоторых участках они вынуждены были оставить захваченные ранее рубежи. Резкое снижение темпов наступления объяснялось, прежде всего, возросшим сопротивлением противника, вводом им в сражение танковых и пехотных дивизий, переброшенных с других участков Восточного фронта и из резерва, наличием у немецких войск заблаговременно подготовленных оборонительных рубежей, необходимостью форсирования войсками 1-го Белорусского фронта крупных водных преград.

* * *

29 августа 1944 г. завершился третий этап, а вместе с ним и вся операция «Багратион». Точку в ней поставили директивы Ставки ВГК, подписанные в этот же день И.В. Сталиным и генералом армии А.И. Антоновым.

1-му Прибалтийскому фронту предписывалось «в оборонительных боях измотать танковую группировку противника и ни в коем случае не допустить ее прорыва на левом крыле фронта, митавском и шавлинском направлениях». Войскам правого крыла фронта во взаимодействии со 2-м и 3-м Прибалтийскими фронтами предстояло 5—7 сентября перейти в наступление с целью разгромить рижскую группировку противника, действующую южнее р. Западная Двина, и выйти на р. Западная Двина и побережье Рижского залива в районе Риги, не допустив отхода группы армий «Север» в сторону Восточной Пруссии[391].

Командующему 2-м Белорусским фронтом приказывалось правым крылом перейти к жесткой обороне, а силами 49-й и 3-й армий не позже 4—5 сентября выйти на р. Нарев, захватить плацдарм на западном берегу реки в районе Остроленки, после чего также перейти к жесткой обороне[392].

Войска 3-го Белорусского фронта получили задачу во всей полосе перейти к жесткой обороне, уделив особое внимание обороне на направлениях Расейняй, Каунас; Шталлупенен, Каунас; Сувалки, Ладзияи[393].

От командующего 1-м Белорусским фронтом требовалось левым крылом перейти к жесткой обороне. Войска правого крыла должны были продолжать наступление с задачей к 4—5 сентября выйти на р. Нарев до устья и захватить