Вся правда о войне. Причины. Итоги. Потери - Александр Павлович Русаков

по-прежнему враждуя с хорватскими фашистами? Не совсем понятен вопрос и о вооруженных формированиях Словенского домобранства либо марионеточного режима М. Недича, существовавшего в оккупированной немцами Сербии. Весьма спорным может показаться и решение автора не учитывать как боевые потери войск антигитлеровской коалиции потери югославских партизан, из которых впоследствии была сформирована НОАЮ. И все же, как уже сказано, не следует преувеличивать значение потерь этих формирований, кроме, разумеется, войск НГХ и НОАЮ, поскольку все эти силы были немногочисленными, вся их активность ограничивалась в основном территорией самой Югославии и внутриюгославскими делами и, самое главное, для более точной сопоставимости подсчеты иррегулярных формирований было решено в этой работе не смешивать с потерями регулярных войск.

Тем более можно пренебречь потерями антигитлеровских сил Венгрии, Албании, Финляндия и Норвегии, в какой-то мере участвовавших с советскими войсками в боях против нацистско-фашистских войск, ибо они были весьма невелики, вряд ли достигая даже несколько десятков тысяч человек вместе взятых, а также в большинстве своем лишь с некоторой натяжкой могут быть отнесены к потерям на советско-германском фронте.

Таким образом, с нашей стороны в боях с гитлеровцами, по оценке автора, погибли и умерли от ран примерно 5,55 млн советских и иных военнослужащих, а общие демографические потери советских и союзных им войск на советско-германском фронте составили около 7,75 млн человек.

Вопрос о потерях вооруженных сил Германии и ее союзников в войне против нашей страны является, пожалуй, еще более сложным и дискуссионным. Так уж случилось, что первоначально этому вопросу отечественные историки и другие исследователи не уделяли большого внимания. При этом считалось, что потери советских войск были сравнительно не столь уж и велики, а Германия и ее союзники потеряли в боях с нашими войсками сопоставимое число своих воинов.

Начиная со времен захвата государственной власти в стране Н. Хрущевым, на волне развернутой им антисталинской кампании, стало политически востребованным преувеличивать советские жертвы войны, в том числе потери наших войск, обвиняя в их большом количестве прежде всего И. Сталина. Между тем немецким потерям в нашей стране по-прежнему не уделялось много внимания. За неимением собственных исследований потерь врага наши историки довольствовались трудами и мемуарами немецких генералов, которые, реализуя свое естественное стремление реабилитировать или утешить себя и своих коллег по гитлеровским войскам, как представляется, сильно занижали потери вооруженных сил Германии в этой войне. В результате указанных процессов в трудах отечественных исследователей сложились устойчивые стереотипы искаженного в пользу Германии восприятия числа военных потерь наших стран.

Впрочем, это не означает, что подсчеты потерь сторон в трудах отечественных историков были совсем уж необъективными. К примеру, позитивное в целом значение имела работа Б.Ф. Урланиса «Войны и народонаселение Европы», в которой он о трудностях исчисления потерь германских войск, в частности, писал так: «Хотя после окончания войны прошло уже более полутора десятилетий, потери Германии не могут быть установлены с достаточной точностью. Основной источник путаницы – это категория “пропавших без вести”, вокруг которой боннские политики затеяли нечестную игру. В свое время гитлеровское военное командование для преуменьшения числа убитых причисляло огромное количество погибших солдат и офицеров к “пропавшим без вести”. Рассчитывая на возвращение значительного числа “пропавших без вести”, родственники дали об этом соответствующие сведения при специальной регистрации “находящихся еще за границей военнопленных и пропавших без вести”, которая была проведена в Федеративной Республике Германии в марте 1950 г. В результате этой регистрации было “установлено”, что 1407 тыс. “еще не вернулись” домой после войны. На этом основании боннское правительство стало требовать, чтобы Советский Союз возвратил этих немецких военнопленных.

Однако подобные требования совершенно абсурдны. Во время войны советские войска захватили в плен большое количество немецких солдат и офицеров, но уже спустя несколько лет после окончания войны они вернулись к себе на родину. В сообщении ТАСС от 5 мая 1950 г. указывалось, что 1939 тыс. немецких военнопленных за период 1945—1950 гг. были освобождены из плена. Оставалось к тому моменту в СССР лишь 13 532 человека, осужденных за совершенные ими тяжкие военные преступления или находящихся под следствием, что составляло менее 1 % всего числа. Тем не менее политики из Бонна по-прежнему продолжали требовать возвращения людей, которые погибли во время гитлеровского “похода на восток”. По указке своих хозяев статистики из ФРГ при подсчете военных потерь продолжали резко различать “убитых” и “пропавших без вести”, хотя прошло уже достаточно времени после окончания войны для того, чтобы эти “пропавшие” могли бы дать о себе знать» [232].

Отмечал этот автор и иные трудности подсчета потерь военнослужащих Германии во Второй мировой войне, а также наличие заинтересованности германских властей и исследователей в их преуменьшении.

Если в советское время соотношение между потерями противоборствовавших сторон, как правило, четко не выводилось, но фактически те авторы, которые рассматривали этот вопрос, чаще всего так или иначе признавали гораздо большие потери советских войск, то со времен эпохи М. Горбачева большинство из них словно стало соревноваться в том, кто установит больший разрыв между ними. Чемпионом в этой гонке за числом наших потерь среди тех, кто пытается играть роль исследователя, стал, вероятно, Б. Соколов, который дошел не то до 10-кратного, не то 20-кратного разрыва. Среди писателей равных, наверное, не было А. Солженицыну. Эти деятели в своих подсчетах в пользу немецкой стороны превзошли, вероятно, даже своих единомышленников из стран Запада.

Во многом такая ситуация с данными о потерях германской стороны сохраняется до сих пор, поскольку с течением времени после войны уменьшались возможности для точного и обоснованного подсчета ее потерь. Однако, исходя из объективных обстоятельств, очевидным представляется прежде всего то, что эти потери не могли не быть примерно равными потерям советской стороны. Среди этих обстоятельств можно отметить следующие:

1) война велась противниками, обладавшими в среднем примерно равными по численности вооруженными силами, а также мобилизационными возможностями (с теми или иными колебаниями по годам войны в зависимости от позиции их союзников); при этом численность войск на фронте противоборства между ними большую часть войны с каждой стороны было почти одинаковым, за исключением первого и последнего периодов войны, когда доминирование в их численности, соответственно с германской и нашей стороны, приближалось к двукратному;

2) обе стороны были почти в одинаковой мере вооружены и оснащены (существенный качественный перевес германской стороны в материальной части в основном уравновешивался количественным перевесом советской стороны); хотя в течение войны количественно-качественное соотношение используемых ими боевых и иных средств изменялось, но эти изменения были в основном уравновешивающего характера; Германия имела в целом, пожалуй, только небольшое кадрово-техническое