Операция «Багратион». «Оба удара главные…». К 75-летию операции - Михаил Владиславович Синицын

Журнал боевых действий войск фронта, где указана цифра в 23 680 человек, подписан и утверждён Г.К. Жуковым, к тому моменту командующим 1-м Белорусским фронтом, лишь в марте 1945 года. То есть времени было много чтобы всё подсчитать, но вероятно какого-то переподсчёта сделано не было, так как цифры у Трояновского, записанные 30 июня, и в ЖБД близки. А в суматохе данные по пленным шли из штабов армий с задержками. Поэтому цифру порядка 40 тысяч пленных стоит признать итоговой.

Насколько эти данные соответствуют немецким? По обобщённым осенью 1944 года данным 9-я немецкая армия потеряла с 21 июня по 10 июля убитыми 517 человек и пропавшими без вести 62 100 человек[900]. Вкупе с данными по потерям в 4-й нем. армии в 112 255 человек убитыми и пропавшими без вести, это даёт основания говорить о том, что не учитывались вспомогательные подразделения, в том числе те самые «власовцы».

Их процент от обшего числа был велик. Например, в итоговом донесении 65-й армии за период наступательных боёв с 24.6. по 10.7.44 армия отчиталась о взятии в плен 13 тысяч человек, из них 3 тысячи власовцев[901]. Командарму-65 Батову приходилось даже отдавать отдельные приказы об обращении с «власовцами», в его приказе от 1 июля говорилось: «При продвижении вперед наших войск, встречается незначительное количество власовцев, части не ввязываются с ними в бой и не ликвидируют их – обходят. Тем самым создается угроза тылам. Приказываю: 1. Каждой стрелковой дивизии иметь специальные истребительные отряды, имеющие задачу на всех участках уничтожать разобщённые отряды власовцев, обнаруженные нашей разведкой и передовыми подразделениями. ‹…› 5. Принять меры к охране офицеров командования, выезжающих в части с боевыми документами»[902].

Итак, немецкая цифра включает 62 тысячи человек. Но это с учётом тех, кто не сумел выбраться из Минского котла, а вот покинуть Бобруйский «котёл» удалось достаточно большой группировке. Собственно бои с прорывающейся бобруйской группировкой немцев от Бобруйска почти до самого Минска позволяют поставить вопрос о временных рамках и размахе операции 1-го Белорусского фронта, поскольку на последнем этапе «Бобруйской операции» одновременно решались задачи как первого этапа, разгром бобруйской группировки противника, так и второго этапа – выход в район Минска. Не случайно в наградном листе на начальника Оперативного управления И.И. Бойкова начальник штаба М.С. Малинин 17 июля упоминал именно о «Бобруйско-Минской операции»[903].

В журнале боевых действий фронта упоминалась Бобруйская операция, но даже там указывалось, что лишь «к 1 июля, продолжая успешное наступление в сев-зап. и зап. направлениях, закончили ликвидацию окруженной группировки противника в районе сев-зап. Бобруйск»[904]. В докладе штаба артиллерии 1-го БФ датой окончания операции также фигурировало 1 июля. В штабе 65-й армии операцию называли Бобруйско-Осиповичской, но тоже со сроком окончания 1 июля. Автор полностью согласен с такой датировкой, но в таком случае Бобруйскую операцию следует признать не полностью успешной – войскам противника крупными силами удалось выйти из окружения. Мысленно расширив операцию до «Бобруйско-Минской» – мы получаем полный успех, и конечно бы, наверное, изначально стоило бы назвать операцию войск 1-го Белорусского фронта именно так, потому что для фронта Рокоссовского Бобруйская и Минская операции оказались неотделимы.

28 сентября 1944 года полковник П. Болдырев в газете «Красная звезда» напишет первую статью о Бобруйской операции. Эта статья попадёт даже к противнику и будет переведена на немецкий. На её основе в штабах вермахта попытаются восстановить события июня – июля 1944 года. Для отечественной историографии это будет первая работа по теме операции. В ней много неточностей, потому как всегда трудно писать историю с закрытыми архивами.

Заключение

Города Бобруйск и Минск были освобождены спустя 9 месяцев после своего первого упоминания в планах советского командования в октябре 1943 года. Заметно, что в октябре-ноябре именно Ставка ВГК ставила завышенные задачи фронту. Фронт К.К. Рокоссовского, в конце ноября 1943 года вступив на территорию Полесских болот, не имел никакого опыта боевых действий в лесисто-болотистой местности, что обусловило неудачи в наступательных операциях зимой 1943-44 годов.

Войска фронта, как и командиры, не имели необходимых навыков, а времени на подготовку к наступательным действиям не давалось. Из командармов, только командующий 61-й армией П.А. Белов имел опыт боёв в лесисто-болотистой местности подо Ржевом.

Остаётся открытым вопрос, почему Рокоссовский зимой постоянно требовал наступать и не давал необходимой «передышки» своим войскам – было ли это его личным решением или таковы зимой были указания Ставки.

Период планирования операции отличает длительность и максимальная вовлечённость звеньев управления. В сравнении с 1942 годом, сильно меняется характер работы Ставки, ничего не делается в спешке. Говоря о 1942, приведём пример: 17 июля в 16:30 командующему Брянским фронтом Рокоссовскому был дан приказ с утра 18 июля перейти в наступление. В 1944 году такого уже не было, операция планировалась тщательно.

Факт того, что два удара были спланированы штабом Рокоссовского – сомнений не вызывает. Говоря о спорах в Ставке, о том, что «на одном оперативном направлении» нельзя наносить два удара, отметим, что «направление» – понятие условное. Не могло существовать унифицированных фронтов, равно как и одинаковых стандартов. Каждое звено управления подготовлено к решению определенного круга задач, и этот круг всегда разный. В случае с зимними наступлениями фронта то же самое: к выполнению задач в лесисто-болотистой местности командиры были не готовы. В отличии от 9-й немецкой армии, в Красной Армии соединения не имели специфики и это был негативный момент.

Подготовка операции, а именно учёба личного состава на основе зимних боёв, извлечение из них уроков – работа штаба 1-го Белорусского фронта в мае-июне 1944 года может служить разве что только примером.

Ставка ставила фронту задачу в том числе выхода к Барановичам, и Рокоссовский решил наступать по кратчайшему расстоянию. Главным негативным моментом решения Рокоссовского было то, что войска фронта выполняли противоположные задачи: одним и тем же армиям приходилось и наступать на запад, и ликвидировать группировку противника. Особенно ярко негативные факторы проявились в период прорыва немецкой группировки из окружения: неспособность создания советским командованием оперативных групп повлекло за собой то, что Красная Армия на время потеряла инициативу. Хотя решением вопроса могло быть достаточно простым – необходим был механизм обеспечения взаимодействия между 3-й и 65-й армией.

Собственно этот момент подводит ещё к одному выводу: субъект управления на оперативном уровне должен решать одну задачу. В случае создания оперативной группы из войск 3-й, 48-й и 65-й армии – её задача сводилась бы к ликвидации бобруйской группировки.

Важно также в определённый момент иметь возможность