Курская битва. Коренной перелом в Великой Отечественной войне - Валерий Николаевич Замулин

начала планирования 9 июля. Это привело к нанесению основного удара в лоб наступающей вражеской группировке, а не по флангам, как следовало бы. Взаимодействие между наступающими частями и соединениями не было налажено должным образом, что привело в отдельных случаях к боям между нашими частями[718], бомбардировке нашей авиацией своих позиций[719] и неоправданным жертвам.

Обеспечение наступавших армий было организовано из рук вон плохо. Артиллерия сидела на «голодном пайке». Так, в 5 гв. А запас боеприпасов составлял всего полбоекомплекта на орудие вместо 2,5–3 по норме в период наступления. «…16 июля к нам на КП прибыл… Маршал Советского Союза Г.К. Жуков. Он интересовался, как был организован ввод армии для нанесения контрудара 12 июля, – писал А.С. Жадов в своих мемуарах. – Оставшись со мной наедине, он выразил недовольство организацией ввода армии в бой и сделал мне строгое внушение за то, что полностью укомплектованная личным составом, хорошо подготовленная к выполнению боевых задач армия вводилась в сражение без усиления танками, достаточным количеством артиллерии и крайне слабо обеспеченной боеприпасами. В заключение Георгий Константинович сказал: «Если по каким-либо причинам штаб фронта не сумел своевременно обеспечить армию всем необходимым, то вы должны были настойчиво просить об этом командующего фронтом или, в крайнем случае, обратиться в Ставку. За войска армии и выполнение ими поставленной задачи отвечают, прежде всего, командарм, командиры корпусов и дивизий»… Обращаться в Ставку за какими-либо разъяснениями и помощью – такие мысли мне в голову тогда не пришли»[720].

О том, как реагировало командование Воронежского фронта и лично начальник Генерального штаба на его просьбу перед контрударом, Алексей Семенович более откровенно рассказал 13 августа 1961 г. в беседе с писателем К.М. Симоновым. «Армия была в значительной мере укомплектована кадровым составом, – отмечал командарм. – Состав был превосходный, такой, что я сознательно недоукомплектовал дивизии до 9 тысяч человек, как мог бы это сделать, а оставил в них по семь, по семь с половиной тысяч. Около девяти тысяч человек оставил в армейском резерве, чтобы избежать лишних потерь в первые же дни. Был дан приказ вводить армию. Армия гвардейская, с отборным составом, а усиления никакого – ни одного танка, ни одного орудия больше положенного по комплекту. Я поставил этот вопрос сначала перед Ватутиным, потом перед Александром Михайловичем Василевским, бывшим там представителем Ставки. Он обычно очень спокойный человек и я никогда не видел его в состоянии такого крайнего возбуждения.

– Что, Вы мне ультиматум собираетесь предъявлять! – закричал он. – Дан был приказ – вводить армию – так вводите её, а не предъявляйте ультиматумов. Обстановка требует, и вводите как есть.

В итоге я ввёл армию. А ощущение, а чувство у меня было такое, что со средствами усиления эта армия, по своему людскому составу, могла быть громадной силой, а без средств усиления… Вступил в бой с чувством крайней горечи за своих людей»[721].

Резкий тон и раздражительность маршала понять можно. Этот разговор состоялся во второй половине 11 июля, когда стало ясно, что обстановка как в районе Прохоровки, так и по всему фронту резко ухудшилась, поэтому контрудар своей цели вряд ли достигнет, в лучшем случае приведёт к срыву наступления противника в этот день.

Согласно отчёту штаба 5 гв. ТА, за 12–16 июля она безвозвратно лишилась 323 танков и 11 самоходных орудий. Точные потери среди личного состава пока установить не удалось. По решению И.В. Сталина была создана комиссия для расследования причин больших потерь 5 гв. ТА, понесённых под Прохоровкой, во главе с членом ГКО, секретарём ЦК ВКП(б) Г.М. Маленковым. Результатом её деятельности стал отчёт, представленный И.В. Сталину в конце июля 1943 г. Выводы были неутешительны. Боевые действия 12 июля названы образцом неудачно проведённой операции.

Сегодня ещё недоступны для изучения стенограммы переговоров командования Воронежского фронта и начальника Генерального штаба с И.В. Сталиным вечером 12 июля, но, судя по принятым решениям, Верховный главнокомандующий ожидал от контрудара более весомых результатов и был крайне недоволен ситуацией, сложившейся на юге Курской дуги. В течение операции Ставка основные резервы выделяла именно Н.Ф. Ватутину. К началу битвы его фронт имел шесть армий, в том числе одну танковую, 8 июля ему дополнительно были переданы два танковых корпуса, а затем ещё две гвардейские армии. Поэтому, чтобы разобраться в ситуации уже 12 июля, И.В. Сталин связался с Маршалом Советского Союза Г.К. Жуковым, находившимся в штабе Брянского фронта, и направил его представителем Ставки ВГК на Воронежский фронт. Одновременно А.М. Василевскому было приказано отбыть на Южный фронт.

Утром 13 июля Г.К. Жуков приехал в штаб Н.Ф. Ватутина, где было проведено оперативное совещание, на котором рассматривалась сложившаяся обстановка и итоги контрудара. «Было решено, – вспоминает Г.К. Жуков, – чтобы добиться лучших условий для контрнаступления фронтов, ещё энергичнее продолжать начатый контрудар, чтобы на плечах отходящего противника захватить ранее занимавшиеся им рубежи в районе Белгорода»[722]. Но до этого было ещё далеко.

В это же время в Ставке Гитлера тоже шло совещание, на котором фюрер объявил командующим группами армий «Юг» и «Центр», что из-за невозможности быстрого достижения целей «Цитадели» она прекращается. Но войска, сражавшиеся под Курском, об этом пока не знали и перед соединениями 4 ТА и АГ «Кемпф» стояли прежние задачи: надёжно прикрыть левый фланг ударного клина и как можно быстрее завершить окружение русских войск у Прохоровки и южнее. События последующих нескольких суток находятся в тени знаменитого боя. 13 июля был последним днём, когда Г. Гот пытался силами всех трёх дивизий корпуса СС замкнуть кольцо вокруг Прохоровки, но, благодаря успешным действиям советских войск, эти расчёты рухнули. После чего он, оставив замысел овладеть станцией, полностью переключился на подготовку окружения 48 ск 69 А, удерживавшего небольшой клочок земли в междуречье Северского и Липового Донца на стыке 4 ТА и АГ «Кемпф».

Первоначально этот план предполагалось реализовать 12 июля, но он был сорван контрударом 5 гв. А и 5 гв. ТА. Ситуация начала меняться 13 июля, и в 11.15 командир 2 тк СС обергруппенфюрер П. Хауссер получил приказ Г. Гота: перенести главный удар корпуса в полосу дивизии СС «Дас Райх» (район ст. Беленихино), а в 23.00 поступил уточненный приказ: «Дас Райх» продолжает наступление в направлении Ивановка – Виноградовка. Первая цель – овладеть х. Правороть. Дивизия должна пробиться по возможности далее к ст. Прохоровка и неожиданно захватить её. 167 пехотной дивизии (пд) следует ориентироваться на вариант атаки на деревню Ивановка… Дивизия «Лейбштандарт Адольф Гитлер» находится на своих нынешних позициях и ориентируется на то, чтобы нанести удар правым флангом через х. Ямки на Прохоровку, как только начнётся наступление «Дас Райх» через х. Правороть на Прохоровку»[723]. В этот момент корпус СС был наиболее сильным соединением ГА «Юг», и, как уже отмечалось, вечером 13 июля он располагал в общей сложности 251 танком и штурмовым орудием[724]. (Детали смотри в таблице № 5.)

К 10 июля, началу Прохоровского сражения, в междуречье Донца оборонялись пять соединений 48 ск (81 гв., 89 гв., 93 гв., 183 и 375 сд), имевшие численностью 36 177 человек[725], корпусные части и части усиления. В общей сложности группировка достигала 40 000 бойцов и командиров. Она удерживала фронт по линии Беленихино – Гостищево – Ржавец протяженностью около 32 км. В среднем дивизия корпуса, кроме 81 гв. сд, насчитывала 8250 человек, но к утру 13 июля они понесли заметные потери, не хватало противотанковых средств, а именно танки и были главным средством прорыва противника. 81 гв. сд была фактически разбита. «Личный состав физически истощён, так как, ведя бои в районе Белгорода, по 2–3 суток был без пищи и даже воды… – докладывал комдив генерал-майор И.М. Морозов. – В боях дивизия потеряла всю дивизионную и почти всю полковую артиллерию. На 13.07.43 г. всего она имела до 3000 человек, причём часть не вооружена (примерно 20 %), нет противотанковых средств (45-мм пушек и ПТР), остались единицы станковых и ручных пулеметов»[726].

В войсках усиливались напряжение и усталость, давали о себе знать непрерывные, в течение девяти суток, кровопролитные бои и нарастающая угроза окружения. Не удалось полностью прекратить начавшийся 12 июля массовый отход личного состава с переднего края без приказа. Только за 13 июля было задержано 1841 человек[727]. Из спецсообщения отдела контрразведки «Смерш»