Курская битва. Коренной перелом в Великой Отечественной войне - Валерий Николаевич Замулин

Тем более не следует ставить знак равенства между событиями, названными Прохоровским сражением, и боевыми действиями западнее станции 12 июля 1943 г. Последние составляли лишь часть, хотя и важнейшую, Прохоровского сражения.

Интересна оценка этих событий немецкой стороной, которую приводит К.Г. Фризер: «…Сегодня можно утверждать: встречное танковое сражение под Прохоровкой 12 июля не было выиграно ни немцами, ни Советами, так как ни одной из сторон не удалось выполнить намеченной цели»[747]. Трудно согласиться с этим утверждением. Действительно, контрударная группировка Воронежского фронта поставленную задачу полностью не выполнила, потому что сделать это было просто нереально при сложившемся соотношении сил. Однако главной задачей в обороне является отражение удара противника, и эту задачу наши войска выполнили: не допустили прорыва армейской (тыловой) полосы, сохранили оперативную устойчивость обороны и нанесли врагу такие потери, что тот был вынужден отказаться от продолжения наступления на главном направлении. Ведь Э. фон Манштейн планировал на 12 июля за счёт перегруппировки сил нанести решительный удар, завершить прорыв обороны русских и выйти на оперативный простор. Этой цели враг не добился. Таким образом, в конечном итоге войска Ватутина выиграли сражение под Прохоровкой, а затем успешно завершили оборонительную операцию, создав условия для решительного контрнаступления.

После того как 12 июля 1943 г. Западный и Брянский фронты приступили к выполнению плана «Кутузов», стало окончательно ясно, что наступление ГА «Юг» зашло в тупик. 13 июля Гитлер принял решение прекратить операцию «Цитадель». Манштейн утверждает, что фюрер, запретив ему использовать в переломный момент сражения оперативные резервы – 24 тк, лишил его заслуженной победы[748]. Однако к тому времени противнику уже стало известно о подготовке советского Южного фронта к наступлению против немецкой 1 ТА, тем самым создавалась серьезная угроза южному флангу ГА «Юг». Если даже допустить, что Манштейну удалось бы прорвать рубеж у Прохоровки (что маловероятно, учитывая соотношение сил, сложившееся к этому моменту на направлении Прохоровка – Курск), то его удар «повис бы в воздухе». Поэтому после 12 июля он думал уже только о проведении лишь частных операций с ограниченными целями: окружении 48 ск 69 А, затем, в перспективе, об ударе в северо-западном направлении – с целью одностороннего охвата и окружения 40 А.

Как бы то ни было, но сражение под Прохоровкой выиграли советские войска. Победа в этих боях, ставших завершающим этапом боевых действий на южном фасе Курского выступа, предопределила успех оборонительной операции Воронежского фронта в целом.

Командармы огненной дуги (о П.А. Ротмистрове и М.Е. Катукове)

Вероятно, не ошибусь, если скажу, что имена маршала бронетанковых войск М.Е. Катукова и главного маршала бронетанковых войск П.А. Ротмистрова в нашей стране давно и прочно ассоциируются прежде всего с Курской битвой. И немудрено, вклад войск под их командованием в эту победу значим и неоспорим. Их армии участвовали в отражении удара самой мощной группировки из тех, что были собраны противником на Огненной дуге, провели успешно несколько масштабных и кровопролитных сражений, в которых не просто выстояли, а, главное, решили поставленные задачи. Хотя эти результаты достигнуты были огромными усилиями и большими, порой очень большими, жертвами.

Тем не менее вот уже более 70 лет не затихают споры о личных заслугах военачальников в срыве операции «Цитадель», допущенных ими ошибках и просчётах в летних боях 1943 г.[749] Причём нельзя не отметить, что основное внимание в этих спорах сосредоточено на сражении за Прохоровку, т. е. на боевой работе 5 гв. ТА, которой командовал П.А. Ротмистров. Не будет преувеличением сказать, что за минувшие десятилетия число изданий, выпущенных о событиях у этой небольшой станции, приблизилось к количеству публикаций о всей битве под Курском. Сражение же на обоянском направлении, в котором главную роль сыграла именно 1 ТА М.Е. Катукова, долгое время находилось в тени. Его деятельности как командарма мало уделяли внимания и историки, и журналисты. Причем весомый вклад в этот перекос внесли и сам П.А. Ротмистров, и его соратники. В 1980–1990 гг., во время встреч ветеранов в нашем поселке, мне не раз приходилось слышать упреки уцелевших гвардейцев Катукова в адрес своих соседей, пятой гвардейской танковой, за нечестный подход при оценке их вклада в общую победу. Писать в открытой печати о трениях в ветеранской среде в ту пору было невозможно, однако отголоски тех споров можно найти, например, в книге участницы Курской битвы Е.С. Катуковой. «На белгородском направлении первая танковая армия с честью выполнила свою задачу, – пишет Екатерина Сергеевна. – Здесь противник имел численное превосходство, но ни одна часть, ни одно соединение армии не отошло без приказа ни на километр. Стояли на смерть и не пропустили врага. …Но почему-то почести за победу в сражении на Курской дуге достались только генералам П.А. Ротмистрову и А.С. Жадову. А о действиях танкистов М.Е. Катукова, гвардейцев И.М. Чистякова, о подвиге авиаторов наше кино, телевидение, радио, литература стыдливо умалчивают. Только и слышишь, что о небывалом танковом сражении под Прохоровкой»[750].

Тем не менее, несмотря на живой и даже пристальный интерес к этой проблематике, о боевом пути обоих командармов известно относительно немного, особенно о его трудных, неоднозначных моментах, которые не вписывались в сформированный советской пропагандой образ генерала победоносной Красной армии. Мне довелось продолжительное время работать в ряде ведущих отечественных и зарубежных архивов. Обнаруженные в них материалы отчасти позволяют восполнить этот пробел. На основе собранных документов, с привлечением мемуаров самих военачальников, а также тех, кто был рядом с ними в разные периоды службы, и написан предлагаемый очерк.

Павел Алексеевич Ротмистров и Михаил Ефимович Катуков принадлежали к небольшой группе военачальников Красной армии, которые, придя в бронетанковые войска в первые годы их становления, благодаря высокой работоспособности и таланту в короткий срок смогли изучить и понять суть новой профессии, а затем в тяжелейших условиях войны приобрести не только необходимые навыки и опыт управления крупными танковыми соединениями и объединениями, но и стать настоящими мастерами военного дела.

Их жизненные дороги и боевые пути во многом схожи и нередко пересекались. Начнём с того, что оба деда по отцовской линии – и Егор Катуков, и Матвей Ротмистров – были старыми воинами, в конце XIX века принимали участие в Русско-турецкой войне, вместе сражались под Плевной, имели награды за мужество. Матвей, кавалер двух Георгиевских крестов и двух медалей «За храбрость», погиб в Болгарии.

Их внуки были практически ровесниками. Павел Ротмистров родился 6 июля 1901 г. в деревне Сковорово Сележарского уезда Тверской губернии в многодетной семье. Его отец Алексей Матвеевич был три раза женат и от трёх браков имел девять сыновей и дочерей. Михаил Катуков появился на свет чуть раньше, 17 сентября 1900 г., в подмосковном селе Большие Увары ныне Озеровского района. Семья Катуковых тоже была большой, в ней росли пятеро детей. В годы Гражданской войны умрёт мать Михаила, и его отец опять женится. От этого брака у Ефима Епифановича появятся сын и дочь.

Как вспоминали близкие, с ранних лет Михаил был наблюдательным, стремился к знаниям, много читал, обладал великолепной памятью. Ещё в детстве, когда отец работал на молочной ферме у барона Врангеля, мальчик на слух сумел выучить эстонский язык, затем освоил польский, белорусский и украинский. Причём на всех четырёх языках не только говорил, но и читал, и писал.

До 1917 г. юноши сумели окончить сельские школы и получили для своего социального положения стандартное начальное образование. В 12 лет Михаила отправляют к родственникам в Петербург, долгих пять лет ему пришлось работать «мальчиком на посылках». Павел до 1917 г. жил в семье отца и лишь после Октябрьских событий в столице Российской империи приехал в Москву к брату Леониду, который посоветовал ему податься в Самару, где жизнь, по слухам, была легче.

Переломным этапом в судьбе будущих военачальников стала Гражданская война. Так случилось, что оба они добровольно изъявили желание служить в РККА в одно и то же время – в конце марта 1919 г. Именно этот тяжёлый и трагический для нашего народа период предопределил