Русско-шведская война. 1610–1617 - Сергей Николаевич Бирюк

По условиям соглашения, Новгород должен был отправить посланника к Карлу IX, чтобы через него передать себя под защиту шведского короля и просить его назначить одного из своих сыновей великим князем. По неизвестным причинам послы отправились только в декабре. Доверенность на посольство датирована 25 декабря. В ней содержится подробное описание событий, предшествовавших поездке. В качестве причины избрания царского сына великим князем городские власти, прежде всего, ссылались на решение, принятое ополчением 23 июня. Они также напомнили о шведском происхождении Рюрика.

Еще до отправления послов, 30 декабря, известие о смерти Карла IX дошло до Новгорода. Делагарди воздержался от обнародования этого факта, опасаясь, что власти города сочтут это поводом для приостановки отъезда послов в Швецию. Однако после их отъезда он больше не мог хранить в тайне смерть короля. Между тем оказалось, что это событие не изменило отношения жителей города. В дополнительном письме делегация, которая уже была в пути, была проинформирована о том, что она должна следовать ранее данным инструкциям. После смерти короля стало совершенно ясно, что кандидатура Густава Адольфа на российский престол неактуальна. Поэтому членам делегации было поручено попросить нового короля Швеции назначить великим князем его брата. Свои ожидания они подробно изложили в письме Густаву Адольфу.

Делагарди имел все основания опасаться, что перемена на шведском престоле может повлиять на его положение в России. В подробном письме, написанном в конце года Густаву Адольфу, вдовствующей королеве и нескольким известным лицам, он тщательно объяснил мотивы своей политики. Он утверждал, что назначение шведа великим князем было единственным шансом для Швеции сохранить позиции в России. Поэтому, писал Делагарди, Карл Филипп должен как можно скорее приехать в Выборг. Если этого не произойдет, россияне могут подумать, что шведы намерены относиться к ним так же безразлично, как это сделали поляки после избрания Владислава. Однако если Швеция примет этот выбор, она не только достигнет мира и улучшит безопасность на своих границах, но и получит настолько хорошую стартовую позицию по отношению к Польше, что Сигизмунду III придется согласиться на переговоры. Однако если Швеция обманет надежды россиян, она предоставит полякам возможность вмешаться, что приведет к дальнейшей анархии в стране. Если Карл Филипп не сможет выступить немедленно, то договор с русскими следует подтвердить отправкой посольства в Новгород.

Уже 13 сентября 1611 г. Карл IX возвестил во всех церквях благодарственные молебны по поводу взятия Новгорода. Сведения о подписании договора с русскими и избрании одного из сыновей великим князем дошли до него лишь на смертном ложе. Однако король не смог выразить своих чувств и мнения о влиянии этих решений на дальнейшую судьбу его семьи, хотя, возможно, был осведомлен о содержании послания. Поэтому решения по этому непростому вопросу пришлось принимать лично Густаву Адольфу.

Политика, которую Делагарди инициировал самостоятельно, берет свое начало в попытках Эрика XIV и Карла IX заручиться поддержкой России в борьбе Швеции против Польши. Поэтому создание шведской династии в Новгороде или Москве можно рассматривать как попытку реализовать эти намерения. Однако не только мимолетные надежды привели Делагарди к таким соображениям и последующим действиям. Он, конечно, с горечью отнесся к недостаточности полученных им средств для выполнения столь амбициозных приказов своего короля. Неопределенность ситуации склоняла его – в соответствии с его собственным расположением – к более дружескому сотрудничеству с русскими, чем к импульсивным и рискованным действиям. Поэтому нет никаких оснований сомневаться в том, что он действительно верил в разрешение российского кризиса, к чему он сам и стремился. Конечно, спорно, в какой степени это доказывает его политическую хватку. Анархия, царившая в России, была настолько велика, что само избрание великого князя не создало прочного фундамента для построения дальнейших планов. Кроме того, ценность династических связей как гарантии будущей общности политических интересов всегда была проблематичной. Альмквист, считающийся выдающимся знатоком периода Великой Смуты, охарактеризовал план Делагарди как «авантюристическую династическую политику». В Швеции оно стало предметом обсуждений, призванных подвергнуть испытанию главнокомандующего шведской армии, ожидавшего решения и не избавивших его от горьких иллюзий.

7 декабря 1611 г. новое шведское правительство подтвердило свое согласие с отчетом Делагарди от 28 августа. Насколько нам известно, по конкретным делам ответов он не получил. Решение было отложено до заседания риксдага, созванного из-за необходимости назначить нового короля. 26 декабря правительство Швеции представило членам риксдага на обсуждение вопросы внешней политики. Согласно сохранившимся источникам, обсуждения длились недолго. В них доминировали голоса, призывающие к миру, что было естественным следствием опасений вести три войны одновременно. Риксдаг также должен был одобрить выборы нового короля. Важным пунктом повестки дня стало безуспешное обращение к датскому правительству. Более того, шведскому правительству была предоставлена свобода действий. Ждать с принятием решения было нельзя, так как ответа ждали письма Делагарди и новгородских властей.

Отправной точкой стало письмо Делагарди от 28 августа 1610 г. и письмо, отправленное за день до этого новгородскими властями. Таким образом, шведское правительство должно было занять позицию по предложению новгородцев, которые от своего имени и от имени всего русского народа соглашались назначить великим князем одного из сыновей покойного короля. К сожалению, не сохранилось ни одного источника, в котором бы обсуждался этот вопрос. Однако можно предположить, что король сразу же увидел в русском предложении возможность расширить свою власть в будущем. Это возможно, хотя мы не знаем об этом ничего определенного. Однако несомненно то, что вдовствующая королева не решалась отправить своего любимого сына Карла Филиппа в Россию, где он подвергся бы опасностям, подстерегающим любого шведского кандидата на русский престол. В конечном итоге решения, принятые после этих обсуждений, были продиктованы чисто политическими соображениями. Густав Адольф и его советники, в конце концов, не могли не видеть, что правитель, которому Швеция будет стремиться создать сильную и независимую позицию на востоке, уже имеет крупное княжество в самом центре страны. Память о попытках принца Юхана – ставшего королем Юханом III – создать собственное государство на востоке и проводить самостоятельную внешнюю политику должна была послужить сдерживающим фактором. Позиционирование наследственных княжеств в государственной структуре уже было серьезной проблемой. Но даже если бы такого рода осложнения не возникли, вскоре могли бы появиться трения и разногласия иного рода.

Более поздние заявления, к которым, несмотря на столь деликатное дело, вынудило упрямство Делагарди, ясно показывают, что шведские власти не рассматривали будущую шведскую династию в России как надежную гарантию будущего мира и