Война Империй. Книга первая. Безжалостная тактика крепких позиций - Андрей Андреевич Медведев

Коканд, Бухара и Хива могли бы объединиться. И их руками – любимое занятие англичан – Ост-Индская компания смогла бы сдержать экспансию русских на южном направлении. Во всяком случае, русские власти из имевшихся у них материалов разведки могли сделать вывод, что начинается прощупывание почвы. Василий Перовский писал об участившихся набегах на Линию, о том, что караваны подвергаются нападениям гораздо чаще, несмотря на имеющиеся вроде бы договоренности. Во «всеподданнейшем отчете» Третьего Отделения Собственной Его Императорского Величества канцелярии Николаю за 1839 год можно прочесть такие строки:

«…Англия, принимая возможность за самое дело, всегда подозревает Россию в интригах к разрушению английского могущества в Индии и влиянию в Средней Азии. Кроме того, к этой мысли Англия склоняется тем более, что, употребляя политику единственно для возвышения своих торговых интересов, она обязана отчасти России упадку своей континентальной торговли и кредита. Все ее внимание обращено на Восток и в Среднюю Азию. Она знает, что при распространении торговой и мануфактурной промышленности в России сия держава никуда не может высылать избытков своих произведений, как на тот же Восток и в ту же Среднюю Азию! Оттого соперничество и козни англичан на Востоке, в Персии и ханствах, соседних с Персиею и на Кавказе, примыкающем к морю. В публике слышен ропот, что наша дипломатия пожертвовала нашими интересами Англии, и последние ноты наши по восточным делам привели в негодование многих. По общему мнению, нет никакого сомнения, что Хива подстрекается англичанами к грабежу наших караванов. Когда разнеслись слухи, что генерал-адъютанту Перовскому поручена экспедиция в Хиву, здешнее английское посольство улыбалось, и в публике утверждали, что Англия уничтожит своим золотом все проекты России на основании влияния или владычества в Азии. Но русские находят эту экспедицию необходимою и делом справедливым, тем более что она послужит ясным доказательством прямоты действий русского правительства, что оно идет своей дорогой и не обращает внимание на то, найдет ли Англия сие предприятие полезным или будет осуждать оное.

Несмотря на то что Англия есть центр всех политических интриг, она имеет однако же слабое влияние на Польшу, хотя и покровительствует польских эмигрантов и даже дает деньги эмиссарам. В польском народном духе гнездится предрассудок против Англии: ей не верят, зная, что она не может поддержать на суше и продаст несколько чужих царств за один выгодный пункт в торговом трактате…»[188].

В марте 1839 года на заседании особого комитета Азиатского департамента было принято решение о том, что с хивинскими набегами надо что-то делать, и терпеть работорговлю «азиатцев» тоже более невозможно. Через несколько недель Перовский представил план военного похода на Хиву.

Принято считать, что поход был не подготовлен, что решение о его начале было принято спонтанно, что не учли время года, да и сил было маловато. Но давайте на секунду представим себе весну 1839 года. Идет война на Кавказе, которую финансируют и курируют англичане. Только что русская дипломатия потерпела поражение в Персии и Кабуле. Англичане идут с войной в Афганистан. А в Петербурге убит Виткевич. Я уверен, что Перовский не сомневался – его воспитанник был именно убит. В Бухаре находится и ведет переговоры с эмиром английский агент полковник Стоддарт, известный русским по Персии. И на этом фоне власти Российской империи вдруг узнают, что и в Хиве, похоже, орудуют английские агенты. Точнее, в Оренбургскую пограничную комиссию пришло сообщение от информатора: в Хиву с предложением военной помощи прибыла британская миссия численностью в двадцать пять человек. Это означало, что еще немного – и вся Центральная Азия окажется под контролем англичан. Уже много месяцев спустя выяснилось, что информация от агента была ложной. Миссия только собиралась приехать в Хиву. Казалось, что выбора у русских нет. Только превентивный удар.

В ноябре русские войска выступили в поход на Хиву. Почти шеститысячный отряд солдат, казаков, башкиро-мещерякского войска, артиллерия, ракетные станки и обоз в 10 000 верблюдов, которые везли боеприпасы, еду и снаряжение. Зимнее время выбрали специально – летом поход казался невозможным из-за страшной жары. В первую неделю декабря начались снегопады, причем такие обильные, каких не было много лет. Глубокий снег мешал передвижению, верблюды не могли добыть себе корм. Каждую стоянку отряду приходилось оборудовать по нескольку часов. Люди едва успевали поспать и что-то съесть. Сугробы были так глубоки, что русским солдатам и казакам иногда приходилось идти по грудь в снегу. Серьезной проблемой стали болезни, началась цинга, при этом отряд еще отбивал атаки хивинцев.

30 декабря около 3000 конных хивинцев атаковали Акбулакское укрепление. Это была походная крепость, выстроенная из повозок. В укреплении находились 399 человек, из них почти половина – 164 – больные. Несмотря на это, российские солдаты заметили хивинцев еще за километр и смогли отразить несколько атак. Бои продолжались и 31 декабря, а 1 января хивинцы напали на основные силы, которые шли к укреплению на помощь. Но и там атаку отбили. Правда, попавших к ним в плен русских солдат хивинцы зверски замучили до смерти.

К концу января Перовскому стало ясно – до Хивы отряду не дойти. Солдаты умирали от болезней, многие были так истощены, что не могли нести службу. Верблюды умирали по сто в день. 29 января генерал Перовский лично провел смотр войск и принял трудное решение. 1 февраля 1840 года генерал отдал приказ измученным и сильно поредевшим колоннам повернуть обратно и двигаться на Оренбург. Вот как очевидец описывал этот поход:

«Солдаты замерзали, неся сторожевую службу. Однажды один из колонных начальников, поверяя передовые посты, увидел солдата в полулежащем положении, держащего ружье в руке. Он подошел к нему и, громко крикнув: “Чего ты сидишь, такой сякой, на посту”, ткнул его в шею. Солдат свалился на снег и лежал неподвижно. Оказалось, что он был уже замерзший труп.

В таком состоянии отряд простоял на Чушка-куле до начала весны и с первыми лучами весеннего солнца двинулся обратно в Оренбург, убедившись в невозможности идти дальше.

После восьмимесячного пребывания в степи, 8-го июля 1840 года, хивинский отряд прибыл в Оренбург и остановился на зауральской стороне на берегу реки Урала, против Банного озера, оставив погребенными в степи нижних чинов 1.054 человека да еще, по прибытии, положив в Оренбургский госпиталь цинготных 609 человек, в том числе 20 офицеров. Больных привезли в госпиталь 6-го июля; я тогда был дежурным еще в чине прапорщика; картина, открывшаяся предо мной и бывшая не такою заметною в походе, была ужасна. Жаль было смотреть на больных, хотелось