Созвездие Лубянки. Люди и судьбы - Андрей Юрьевич Ведяев

тылах Западного фронта… Все эти германские агенты являются бывшими военнослужащими Красной армии, находившимися в плену у немцев, где они были завербованы и обучены в разведывательных школах… В целях ограничения активности германских разведывательных органов в указанных выше городах и создания видимости работы переброшенных шпионских групп и одиночек по заданиям германской разведки по 12 захваченным радиостанциям противника нам удалось установить радиосвязь с немецкими разведывательными органами в гг. Варшава (центр военной германской разведки), Псков, Дно, Смоленск, Минск, Харьков, Полтава. НКВД СССР считает, что захваченные немецкие радиостанции можно использовать в интересах Главного командования Красной армии для дезинформации противника в отношении дислокации и перегруппировок частей Красной армии. Поэтому, если данное мероприятие будет признано Вами целесообразным, считаем необходимым поручить начальнику Оперативного управления Генерального штаба Красной армии т. Бодину и начальнику Главного разведывательного управления т. Панфилову выработать порядок подготовки материалов по дезинформации противника и передачи их в НКВД СССР для реализации через захваченные немецкие радиостанции. Передача дезинформации противнику через захваченные рации будет обеспечиваться надежным контролем. Прошу Ваших указаний».

Как отмечает в своей книге Тарасов, «главной целью радиоигр, задачей номер один, которую они решали, было стремление оказать помощь Красной Армии в разгроме врага на полях сражений. Достигалось это путем систематической передачи врагу на всем протяжении Великой Отечественной войны военной дезинформации по указаниям Генерального штаба Советской Армии.

Установлению контактов с Генеральным штабом предшествовало принятое Верховным Главнокомандующим решение по докладу НКВД СССР о целесообразности проведения указанной работы вскоре после захвата первых шпионских групп, заброшенных на территорию СССР.

Впервые такой контакт был установлен Николаем Михайловичем Ендаковым с заместителем начальника Генерального штаба, являвшимся одновременно начальником оперативного управления Генштаба, Александром Михайловичем Василевским. В дальнейшем контакт поддерживался с заместителем начальника Генерального штаба Антоновым А.И., начальником оперативного управления Генштаба Штеменко С.М. и заместителем начальника Генштаба, начальником одного из его управлений Кузнецовым Ф.Ф. С первыми двумя встречи проходили в здании Генерального штаба и особняке ставки Верховного командования на улице Кирова, а с товарищем Кузнецовым Ф.Ф. в Министерстве обороны СССР на Фрунзенской набережной. До мая 1943 года связь с указанными ответственными работниками Генштаба поддерживал Н.М. Ендаков, а с мая 1943 года и до окончания войны эта работа была возложена на автора настоящего обзора.

Тексты радиограмм с военной дезинформацией для передачи противнику разрабатывали в соответствии с указаниями Генштаба работники контрразведки, ведшие радиоигры с учетом стиля письма каждого агента и легенд об их возможностях добычи шпионской информации. В более важных случаях к этой работе привлекались консультанты – работники Генерального штаба. В частности, в самом начале радиоигр весной 1942 года такие консультации нам давал Павел Иванович Батов, ныне известный всем россиянам генерал армии, проявивший себя на фронтах Великой Отечественной войны талантливым военачальником. Он оказался хорошим знакомым Н.М. Ендакова еще по Испании при оказании помощи республиканской армии в борьбе с фашизмом. Это значительно облегчило нам работу. Первая встреча с ним запомнилась на всю жизнь. Вот как это произошло.

Николай Михайлович как-то пригласил нас с Ваней Лебедевым зайти к нему. В кабинете находился неизвестный военный. Ему было чуть больше сорока, среднего роста, крепкого телосложения, стройный, с приветливым открытым лицом.

– Знакомьтесь, – сказал шеф, – Павел Иванович Батов из Генштаба, наш консультант.

Мы представились, назвав свои фамилии и звания,

– Очень рад, – четко, приятным баритоном произнес Павел Иванович, крепко пожимая нам руки. В его глазах светились веселые искорки.

А затем, обращаясь к Ендакову, сказал:

– Ну что, Николай Михайлович, начнем? Или как там в «Евгении Онегине»: н-а-а-ч-н-е-м, пожалуй! – протянул он, подражая тенору.

– А я и не знал, Павел Иванович, что ты можешь заменить Лемешева, – улыбаясь, заметил Ендаков.

Все засмеялись.

– Ладно, пошутили и хватит. А ну-ка, хлопцы, – обратился он к нам с Лебедевым, вручая географические карты, – расстелите на столе наши скатерти.

Карты были разрисованы цветными карандашами с нанесением линии фронта стрелками, указывавшими направления ударов с той и другой стороны и обозначением районов ложного сосредоточения резервных частей Красной Армии.

– Давайте выкладывайте, где обосновались ваши «музыканты», о чем они должны сообщать Канарису. В зависимости от этого и будем крутить ему мозги.

На составление текстов радиограмм для использовавшихся в то время агентов ушло более трех часов. Мы с Лебедевым рассказывали, в каких пунктах они дислоцируются, какое имеют задание, что нами легендировано для сбора ими разведывательной информации (личное наблюдение, случайные разговоры с гражданскими лицами и военными, сообщения привлеченных для работы лиц и прочее), а Павел Иванович давал рекомендации по существу: что конкретно должен сообщить каждый агент, исходя из общего плана дезинформации противника.

Работать с Батовым было легко и приятно. Подкупали его непосредственность, сердечность, общительность, оптимизм, жизнерадостность. Во всем его облике и поведении чувствовалась естественная, лишенная всякой наигранности уверенность. П.И. Батов успел дать нам несколько консультаций, а затем был направлен на фронт.

В тех случаях, когда речь шла о разработке дезинформации по запланированным Генеральным штабом важным военным операциям, составление текстов радиограмм поручалось группе компетентных лиц Генерального штаба с участием в первое время Н.М. Ендакова, затем уже автора данного обзора.

Передача военной дезинформации производилась только после утверждения Генеральным штабом текстов радиограмм и сроков их отправления. О проводимых органами советской контрразведки радиоиграх и передаваемой противнику дезинформации систематически докладывалось Верховному Главнокомандующему. Первоначально в форме оперсводок, а затем в виде спецсообщений».

После создания ГУКР «Смерш» ведение радиоигр с противником было возложено на 3‑й отдел (розыск), который возглавили полковники Георгий Утехин и Владимир Барышников. Под их руководством в борьбу в эфире вступили начальник 2‑го отделения (радиоигры) 3‑го отдела подполковник Дмитрий Тарасов, его заместитель майор Иван Лебедев, старшие оперуполномоченные капитан Григорий Григоренко, майор Сергей Елин, майор Владимир Фролов и другие. Таким образом, с весны 1943 года все радиоигры, кроме операции «Монастырь», оставленной за 4‑м Управлением НКГБ СССР, были переданы в ведение ГУКР «Смерш». Всего за годы войны контрразведкой Смерш совместно с территориальными органами госбезопасности была проведена 181 радиоигра, что по своим масштабам является беспрецедентным.

В ходе этих радиоигр чекисты постоянно совершенствовали формы и методы борьбы с противником. В частности, большое внимание уделялось радиоконтрразведке и дешифровке полученных данных с использованием новейших оперативно-технических средств. Для фиксации работы агентурных радиостанций противника на территории, занятой советскими войсками, формировались специальные розыскные радиопеленгаторные группы.

Организуя радиоигры, органы советской контрразведки ставили перед собой оперативную задачу – парализовать работу вражеских спецслужб по основным линиям их деятельности: ведению шпионажа в прифронтовой полосе и на основных транспортных коммуникациях страны (радиоигры «Опыт», «Загадка», «Находка», «Борисов», «Контролеры», «Лесники» и др.); стратегической разведке в промышленных