Вся правда о войне. Причины. Итоги. Потери - Александр Павлович Русаков

Вряд ли полностью учтены и все жертвы штурма городов Третьего рейха из числа гражданских лиц. Как известно, эти штурмы представляли собой чаще всего многодневные обстрелы и бомбежки, сопровождавшиеся пожарами, разрушениями, перебоями в обеспечении водой, продуктами питания, лекарствами, теплом, что не могло не повлечь гибель многих их мирных жителей. Особенно много, как представляется, их погибло при штурме Берлина, Бреслау, Данцига [273].

Весьма велики были также потери немецких беженцев, учитывая большую их общую численность – до 15 миллионов человек. Их много погибло не только в ходе воздушных налетов на города, где они временно размещались, но в еще большей степени в ходе обстрелов и попадания в зону боев во время передвижения, несчастных случаев и происшествий. Многие из них умерли вследствие крайне трудных условий существования, в том числе из-за холодов зимы 1944—1945 годов.

Во-вторых, в этих потерях, как правило, не учитываются потери ряда категорий лиц, например, переселившихся в Германию в 1939—1945 годах «фольксдойче», потери ненемецкого населения этой страны, в частности евреев, а также потери австрийцев, судетских немцев и эльзасцев и других подобных категорий жителей довоенных Австрии, Чехословакии и Франции, которые в годы войны являлись гражданами Германии и по ее законам считались немцами. Объективно, по логике, их потери должны быть отнесены к ее потерям, ибо с СССР воевала не Германия в границах 1937 года, не Германия в границах 1946 года (или, если угодно, 1990 года), а именно та Германия, в которой проживали и которую усиливали и судетские немцы, и австрийцы, и эльзасцы с лотарингцами, и «фольксдойче» (во всяком случае это необходимо при подведении итогов исследуемой войны). Поэтому и потери их считать следует общие. Вместе взятые эти категории лиц, включая «полукровок» и жителей Германии ненемецкой национальности, насчитывали не менее 15 млн человек (без учета населения оккупированных Чехии и Польши, которые, несомненно, должны быть отнесены к потерям Чехословакии и Польши), соответственно, и потери их были немалыми. К примеру, М. Семиряга приводит данные о гибели в Германии во время войны 130 тыс. евреев [274].

В-третьих, на Западе (в последнее время – в значительной мере и в нашей стране тоже) традиционными, как уже сказано, стали попытки преуменьшить масштаб и значение одержанной СССР Победы в Великой Отечественной войне. В качестве одного из основных инструментов для этого избрано всяческое преувеличение советских военных потерь, а для большего эффекта одновременно преуменьшаются потери главного врага СССР в этой войне. Конечно, основные усилия недоброжелателей нашей страны направлены на искажение потерь военнослужащих, но и манипуляции с общими демографическими потерями, а значит, и потерями сугубо мирного населения, тоже идут, так сказать, в ход антисталинской и антисоветской пропаганды, а фактически и антироссийской. Мол, смотрите, насколько тогда были безжалостными правители СССР и дефектным его общественно-государственный строй. Да и вообще разве может нормально побеждать эта «варварская» Россия, а ее жители – быть эффективными?! Возможностей же для такого рода манипуляций имеется немало.

Какой беспристрастный арбитр считал эти потери в ходе войны, да и мог ли хоть кто-то, даже если бы был действительно независимым и объективным, иметь возможность их сколько-нибудь точно учитывать и подсчитывать в эти тяжелые годы? Но если не было четкого учета и точных подсчетов этих потерь во время войны, то все их послевоенные подсчеты являются оценочными и приблизительными. Не очень сильно здесь помогут и демографические балансы населения, ибо их исходные данные являются тоже весьма приблизительными, учитывая еще и неоднократную сильную перекройку государственных границ Европы в то время, а ни один из демографических методов нельзя признать действительно безупречным.

К этому добавляется интерес побежденных немецких генералов и иных деятелей в Германии, состоящий в оправдании ее поражения в войне. Недосчитывая численность населения страны, объем мобилизационных резервов и число военнослужащих в начале и в ходе войны, а также общие потери ее населения, легче занизить боевые и иные потери военнослужащих вермахта и иных ее вооруженных формирований.

Разумеется, автор тоже попробует сделать собственную оценку числа прямых демографических потерь Германии в этой войне, основываясь прежде всего на данных, приведенных в упомянутых выше источниках. Итак, в ходе ударов западной и советской авиации по территории Германии погибло предположительно более 1 млн гражданских лиц этой страны, в результате обстрелов и других боевых действий на земле – еще до 0,7 млн чел. (включая гибель беженцев от подобных причин), сотрудников и членов военизированных и полувоенных формирований НСДАП, полиции и других организаций («фольксштурм», «гитлерюгенд», «Вервольф» и т.д.), а также иных лиц, сопротивлявшихся вторжению на территорию Германии антигитлеровских войск, – более 0,7 млн чел., евреев, коммунистов и иных категорий лиц вследствие нацистского террора – около 0,3 млн чел., от преступлений и других эксцессов, совершенных и допущенных в отношении гражданского населения оккупационными войсками – не менее 0,2 млн чел., от участившихся в ходе войны самоубийств и происшествий – около 0,1 млн. Всего, таким образом, количество погибших среди гражданского населения Германии насчитывает до 3,0 млн человек. К этой цифре также надо добавить предположительное число потерь ее жителей, особенно беженцев, от резко ухудшившихся в 1944—1945 годах условий жизни – около 1,5 млн человек. Отсюда общая сумма прямых демографических потерь гражданского населения этой страны составляет до 4,5 млн человек.

Потери гражданского населения Польши, напротив, обычно намного завышаются. Особое значение при этом имеет проблема подсчета жертв войны среди проживавших в этой стране евреев.

Эти преувеличения появились сразу после окончания войны на идеологическо-психологической волне еще не остывшей справедливой ненависти к нацистскому режиму и продолжавшегося бурного осуждения его преступлений. При этом преступные действия нацистов в отношении евреев вызывали особое возмущение, поскольку этот этнос подвергался наибольшим преследованиям с их стороны, включая массовые убийства за одну лишь принадлежность к нему. Показательными в этой связи представляются высказывания британского публициста Ю. Дэвидсона, который писал, что сразу после окончания войны «в Израиле… номера лагерных татуировок в Аушвице люди показывали с гордостью, как боевые награды». И он же далее продолжал, комментируя обсуждение на Нюрнбергском процессе преступления нацистов в отношении евреев: «Услышанное и записанное во время судебных процессов шокировало поколение середины ХХ века, не привыкшее к статистике массовых убийств» [275].

Впрочем, эта тенденция возникла еще задолго до окончания войны, во всяком случае в действиях советских властей, и на то были свои причины. Зная о многочисленных массовых расправах, которые нацисты устроили в отношении евреев на оккупированных территориях СССР, они решили использовать