Двадцать четыре Насреддина - Автор Неизвестен

отвечал эмир, — эту неделю мы каждый день чем-нибудь да занимались. В понедельник в городе произошел большой пожар, погибло несколько человек, а целый квартал сгорел дотла. Во вторник бешеная собака укусила двух человек, так что пришлось прижигать укушенные места, чтобы зараза не распространилась. В среду на близлежащую деревню обрушился сель, затопил все нивы, много жителей погибло, и мы до самого вечера спасали их. В четверг на пригород напал волк и задрал несколько человек. В пятницу один человек сошел с ума и убил жену и ребенка. В субботу обвалился потолок в доме и погреб несколько человек под обломками. В воскресенье женщина повесилась на дереве.

— Аллах смилостивился над миром, — сказал Насреддин, — и не дал вашей поездке затянуться больше недели, а не то с вашей легкой руки в мире не осталось бы и камня на камне[584].

перс. 8, 113

923. Можно ли заполнить рай и ад?

Тимур однажды спросил у Афанди:

— А можно ли заполнить ад и рай? Сколько тысячелетий люди отправляются на тот свет!

— Твои опасения имеют основания, Тимур, — отвечал Афанди. — И рай и ад заполнятся очень скоро.

— Почему?

— Ты столько народу истребляешь в своих походах, что ангелы не успевают насаждать сады в раю для праведников и разжигать огонь в аду под котлами для грешников.

узбек. 7, 129

924. Страсть к преувеличениям

У Моллы Насреддина был маленький клочок земли. Каждый год он сеял на нем пшеницу, собирал пудов по пятьдесят-шестьдесят и кормил семью.

После того как к власти пришел Тимур, налоги увеличились в пять раз. Сельские старосты делали все, что хотели, и издевались над людьми.

Очередь дошла и до Моллы. Староста схватил его за шиворот и сказал:

— Ты собрал в этом году пятьсот пудов зерна, из этого расчета ты и должен внести налог.

Долго Молла просил и умолял:

— Послушай! Ей-богу, я собрал всего-навсего пятьдесят пудов!

Староста никак не отвязывался от Моллы, и тому ничего не оставалось, как только пойти в город и пожаловаться Тимуру.

Тимур выслушал его жалобу, а потом накричал на него:

— Как тебе не стыдно? У тебя аршинная борода, а ты лжешь! Молла молча поднялся и пошел к двери.

— Что случилось? — спросил Тимур. — Куда ты идешь?

— Государь, — ответил Молла, — оказывается, староста не виноват! Если повелитель называет аршинной бороду, которую всю можно зажать в кулаке, то что взять со старосты, у которого пятьдесят пудов превратились в пятьсот?[585]

азерб. 6, 26

925. Ничего страшного

— Найди для охраны моего добра самую злую собаку! — приказал один правитель Афанди.

Делать нечего, отправился ходжа выполнять приказ. Долго искал, наконец привел во дворец ленивого и больного пса.

— Что за дохлятину ты приволок! — разгневался правитель. — Я же тебе приказал привести такого пса, который бы цепи рвал!

— Ничего страшного, господин. Побудет собака у вас дня три и научится рычать не хуже вас, — отвечал Афанди[586].

уйгур. 14, 36

926. Имам и пророк

Однажды ходжа спросил у одного из приближенных Тимурленга:

— В кого ты веруешь? Кто твой руководитель?

А тот, приложив руку к груди, скромно заметил:

— Эмир Тимур Гурган.

Тогда присутствующие сказали ходже:

— А ты спроси, кто его пророк?

— Чего там спрашивать, — возразил ходжа, — у кого имам* — хромой Тимур, пророк, разумеется, кровопийца Чингисхан[587].

тур. 5, 360

927. Лучший из господ

Однажды Афанди пригласили на пир во дворец. Но у мудреца не было нового халата, и он пошел в чем был. Все придворные сидели за праздничным дастарханом* в роскошных, сиявших золотом и блиставших драгоценными каменьями одеяниях.

Вельможа, оказавшийся рядом, поглядывая на бедную одежду Афанди, снисходительно заметил:

— Что же, мудрец, ты все говоришь, что в мире есть добродетель, именуемая справедливостью. Как же так, все считают тебя великим умником и образцом всех мыслимых добродетелей, а ты жалок и убог. А посмотри на меня: я не совершил ни одного доброго дела. Добываю себе богатства мечом и палицей, зато сокровищ моих не сосчитать и за год.

— Когда я найду себе господина по себе, и я буду жить безбедно.

— Что ты хочешь сказать? Или Тимур плохой господин? — воскликнул вельможа.

— Конечно, для такого разбойника и грабителя, как ты, лучшего из господ и не найти, — отвечал Афанди.

узбек. 7, 116

928. Маленький и большой

Бесчисленные жалобы поступали в Самарканд во дворец. Мирные земледельцы, проезжие купцы, вдовы и сироты умоляли эмира Тимурленга охранить их от разбоя и произвола беков, ханов и прочих владетелей. Житья от них не стало.

Тимуру надоели жалобщики. Он призвал Афанди и распорядился:

— Немедленно составь список всех беспутных и зазнавшихся правителей, которые не столько управляют государством, сколько разбойничают. Я немедленно засажу их в зиндан* и пошлю новых справедливых начальников.

Вооружившись каламом* и бумагой, Афанди принялся за составление списка. Закончив свой труд, мудрец вручил список Тимуру.

Первым в список был внесен сам Тимур. Деспот разразился проклятиями:

— Клянусь творцом мира, да тебе, видно, жизнь надоела, наглец. По-твоему, я разбойник?

— Ваше величество, так оно и есть на самом деле. Твои слуги управляют небольшими провинциями и разбойничают понемногу. А ты управляешь всем миром и весь этот мир грабишь. Вот и пришлось тебя записать под первым номером, чтобы ты не обиделся.

узбек. 7, 117

929. Сон

Ночью, когда все спали, воры забрались в дом Афанди и украли все, что было в сундуке. Подозрение пало на дворцовых стражников.

Утром расстроенный Афанди направился к самому Тимуру и пожаловался:

— Твои воины безобразничают: украли у меня все имущество.

— А ты, наверное, крепко спишь? — засмеялся Тимур.

— Конечно, крепко. Я полагал, что сон в нашем государстве охраняет такой бдительный государь, как ты.

узбек. 7, 119

930. Воины Тимура

Эмир Истарефшана Камиль Бек прибыл в Самарканд к Тимуру по его вызову.

— Великий государь, — жаловался Камиль Бек. — Я поехал к тебе на поклон, и по дороге у городских ворот стражники сняли с меня лисью шубу. Это разбой!

— Позволь, позволь, — сказал Афанди, — а эта прекрасная шелковая одежда тогда была на тебе?

— Да.

— Ну тогда или ты лжешь, или то были не воины Тимура. Они не оставили бы на тебе ничего, кроме исподнего[588].

узбек. 7, 114

931. Молла восстанавливает истину

Однажды Тимур, чтобы испугать и пристыдить Моллу Насреддина, при всех придворных повернулся к нему и гневно сказал:

— Мне стало известно, что вчера в одном собрании меня хвалили, называя справедливым государем. Ты тоже был там, но о моей доброте не сказал ни слова.

Молла невозмутимо ответил:

— Нет, государь,