Антология сатиры и юмора России ХХ века - Игорь Моисеевич Иртеньев

Вечером очень поздно,

Под самый под Новый год.

Четыре Деда Мороза

В дальний собрались поход.

Не тратя даром минуты,

Вместе вошли в метро

И там решили маршруты

Выбрать по розе ветров.

— С детства путем караванным

Мечтал пройти я Восток,

Мне снились далекие страны.

Пустынь горячий песок.

Багдада пестрые рынки.

Древний, как мир, Тибет.

Поеду-ка я в Кузьминки, —

Первый промолвил дед.

— Отправился бы с охотой

В Кузьминки я хоть сейчас,

Если б не знал, что кто-то

На Западе нужен из нас.

Так что чиста моя совесть,

У каждого жребий свой —

С такими словами в поезд

До Тушинской сел второй.

— А мы на Север поедем, —

Третий вздохнул тогда. —

К свирепым белым медведям,

В царство вечного льда.

Звезды холодные светят,

Полярная ночь тиха.

Право же стоит за этим

Махнуть на ВДНХ.

Четвертый сказал: — Отлично,

Достался мне, кажется. Юг.

Не знаю, кто как, но лично

Я подустал от вьюг.

Поеду в Беляево — это

Хотя и не Индостан,

Но все ж по соседству где-то

Находится Теплый Стан.

Вечером очень поздно

Взошли с четырех сторон

Четыре Деда Мороза,

Каждой на свой перрон.

В жизни каждому надо

Правильный выбрать путь.

Об этом моя баллада,

А не о чем-нибудь.

1984

Забытый вальс

Стихотв. впервые опубликовано

в газ. «МК», ноябрь 1984.

Вы играли на рояле.

Тонкий профиль наклоня,

Вы меня не замечали.

Будто не было меня.

Из роскошного «Стейнвея»

Дивных звуков несся рой,

Я стоял,

Благоговея

Перед вашею игрой.

И все то, что в жизни прежней

Испытать мне довелось,

В этой музыке нездешней,

Страшным образом сплелось.

Страсть,

Надежда,

Горечь,

Радость,

Жар любви

И лед утрат,

Оттрезвонившая младость,

Наступающий закат.

Слезы брызнувшие пряча,

 Я стоял лицом к стене,

И забытый вальс собачий

Рвал на части

Душу мне.

1984

Отец и сын

Печатается по первой публикации

в ежен. «Лит. Рос», март 1987.

— Скажи мне, отец.

Что там в небе горит.

Ночной озаряя покров?

— Не бойся, мой сын.

Это метеорит —

Посланец далеких миров.

— Я слова такого не слышал, отец,

И мне незнакомо оно,

Но, чувствую, свету приходит конец

И, стало быть, нам заодно.

— Не бойся, мой милый,

Авось пронесет,

Не даст нас в обиду Господь,

Он наши заблудшие души спасет,

А если успеет — и плоть.

— А вдруг не успеет?

Отец, я дрожу,

Сковал меня гибельный страх.

— Уж больно ты нервный, как я погляжу,

Держи себя, сын мой, в руках.

— Отец, он все ближе,

Минут через пять

Наступит последний парад.

Не в силах я больше на месте стоять,

Настолько здоровый он, гад!

— Не бойся, мой сын,

Я когда-то читал.

Теперь уж не помню, когда,

Что это всего лишь железный металл. Отлитый из вечного льда.

— С небесным железом, отец, не шути,

С обычным-то шутки плохи.

Похоже, что нету другого пути.

Давай-ка рванем в лопухи.

— В какие, мой сын?

— Да вон те, за бугром.

Отсюда шагах в двадцати.

Да что ж ты стоишь.

Разрази тебя гром!

Нам самое время идти.

— Скажу тебе, сын.

Как тунгусу тунгус,

Чем шкуру спасать в лопухах,

Я лучше сгорю, как последний Ян Гус,

И ветер развеет мой прах.

Найду себе гибель в неравном бою.

Прости, коли был я суров.

Дай, сын, на прощанье мне руку твою.

— Как знаешь, отец,

Будь здоров.

1985

Астроном