Белогорская крепость - Наталия Иосифовна Ильина

«Ни одного доброго слова не нашли авторы документа для созидателей музея, отдавших своему детищу столько сил, энергии, нервов и времени. В постановляющей части обычный барабанный бой: утвердить, поручить, предложить, разработать, развернуть и просить».

Но в заключительной части всякого решения так и принято: поручать и предлагать. Раз принято, значит, нужно. Чем недоволен здесь автор письма?

Нет, я непременно бы выступила в защиту С-на, если бы его действительно обидели. Но где обида? Ну да, проект решения составили заранее, не дождавшись доклада и прений. Всегда известно, о чем пойдет речь, вот и пишут заранее, а писать на месте, вникая в каждое слово выступающих, — это же адский труд! Полагается, чтобы в решении была критика недостатков, — она и была. А то, что С-н и его помощники работали из чистого энтузиазма, — это несущественно. Другое существенно: раз люди работают, то непременно делают ошибки — чего-то не учли, недоглядели, кого-то недовоспитали. А на ошибки следует указывать.

И наш вспыльчивый читатель упустил из виду важный момент.

Ну да, несмотря на протесты присутствующих, проект решения превратился в решение, и ничего изменено в нем не было, и в таком виде послали документ С-ну. Но зачем ему было обижаться? Для него разве писался этот документ? Совсем нет! Документ писался для того, чтобы: а) пришить его к делу и б) иметь наготове для вышестоящего начальства. Если последнее вздумает полюбопытствовать, то вот, пожалуйста. Налицо доказательство, что исполком сигнализировал, указывал, критиковал, поручал и предлагал.

А что касается некоторой неграмотности документа, то, право, это мелочь. У лиц, находящихся на руководящей работе, есть дела поважнее орфографии. Неужели им еще грамматику изучать? А машинистки на что?

Но теперь мне стало ясно, чего хочет наш читатель… Он хочет, чтобы к беспокойным людям, которые что-то придумывают, хлопочут, организовывают, которые, короче говоря, пекутся о благе общества, — чтобы к ним относились бережно и уважительно. Чтобы некоторые начальники не разговаривали с ними прищурясь и свысока: раз уж ты, брат, что-то делаешь, то обязательно чего-то недоделал, а значит, виноват.

Наш читатель считает так: если человек хочет безвозмездно передать родному городу свою личную библиотеку, то не следует этого человека подозрительно допрашивать: а почему мало книг и где остальные? И требовать, чтобы он дал разъяснение в письменном виде. А если человек голыми руками музей организовал, такого человека тоже не следует глушить обвинительными и другими документами… Поменьше документов, побольше человечности — вот что хочет сказать наш читатель.

Но я-то лично считаю, что начальство само знает, как ему поступать, и не нам его учить. Вот так. И от фельетона на эту тему я откажусь. Не вдохновляет меня эта тема.

1963

А ВОДА ВСЕ ТЕЧЕТ…

ЗАЧЕМ, ЗАЧЕМ?

Ваши гости мало знакомы друг с другом, и разговор не клеится. А ужин не готов, и вам надо отлучиться на кухню. Как найти тему, которая объединила бы всех? Скажите вот что:

— Недавно купили радиолу «Ригонда», и что-то с ней случилось. Оказалось, вышел из строя нож для переключения диапазона. Копейки стоит, а найти невозможно. Хотели уже грузить этот комбайн и возвращать в магазин — вообразите затрату времени, нервов и денег! — но, к счастью, подвернулся один жулик. Видимо, где-то он этот нож украл, и все обошлось.

После чего спокойно идите и занимайтесь хозяйством. Гости вашего отсутствия и не заметят. К вам на кухню доносятся голоса:

— Моторная лодка. Чепуховая деталь — магнето. Приезжаем с Селигера обратно в Москву, ездим по магазинам, жара, мерзость, отпуск летит к черту…

— А у меня…

— Позвольте мне! «Спидола». Ждал, мечтал, купил наконец. И вот — антенна. Ни в магазинах, ни в мастерских. К счастью, один жулик…

— Резиновая груша. Это для бачка, извините, в уборной. Стоит тридцать шесть копеек, а нигде… Вода течет, пол мокнет, соседи снизу пишут жалобы, кошмар полный, но… к счастью, один жулик…

— Пробка для ванны! Мужу прописали сосновые ванны, а воды-то не напустишь! Завтра опять поеду в магазин.

— Я вас научу. Вы в магазин не заходите, стойте около и беспомощно озирайтесь. К вам подойдет один тип. Пробками торгует и сеточками для раковин.

Они уже подружились, ваши гости. Они почти любят друг друга…

— Подфарник. Разбил, неудачно развернувшись. А, думаю, чепуха! Оказалось — черт-те что! Месяц не мог нигде… К счастью, один жулик…

— А у нас холодильник. Если в не встретили одного жулика…

— Пылесос. Из-за какой-то идиотской детальки хоть новый покупай… Обратились к одному жулику…

Очень живо проходит вечер. Склоняется слово «жулик», часто слышится глагол «украсть». А гости ваши — вполне порядочные люди. Зачем же, зачем они покупают краденое?

ЖИТИЕ ПРОФЕССОРА

Он был немолод и вдов. Он владел автомобилем, холодильником, телевизором и пылесосом. Ни одна из этих машин не работала. Каждой не хватало какой-то мелкой, но существенной детали.

О, разумеется, у профессора были тысячи возможностей купить эти детали, как загадочно говорится, «с рук». Но, покупая этим способом, задают один-единый вопрос: «Сколько?» Профессор же задушевно спрашивал: «Откуда это у вас, мой друг?» Взгляда профессорских глаз не выдерживал никто. Продающий сперва что-то врал потом, махнув рукой, отчаянно говорил: «Ну украл, ну в чем дело? От резинового манжетика государство не обеднеет!»

И тут профессор преображался. Глаза метали молнии, голос звенел металлом. Профессор говорил речь об уважении к государственной собственности, об экономии, о честности…

Ах, такие речи произносят многие, но профессор отличался от многих тем, что слова у него не расходились с делом. Это почему-то чрезвычайно изумляло окружающих. Ставило их в тупик. И были люди, считавшие профессора ненормальным, ибо иначе объяснить его поведение они не могли.

Ремонта в квартире не было давно. Домработница Нюра вызвала как-то маляров, но профессор так подробно их допрашивал, откуда они собираются брать материал, что маляры, плюнув, ушли. Стены были в пятнах, потолки черны, машины бездействовали, но профессор был покоен и счастлив. Его утешали высоты собственного духа. Нюра же называла профессора «святым», и это тоже давало ей некоторую моральную поддержку.

Так и жили.

СТРАННОЕ ПОЛОЖЕНИЕ

И получается, что порядочные люди просто шагу не могут ступить, не прибегая к помощи жуликов, а те, кто к этой помощи не прибегает, производят на окружающих впечатление ненормальных или святых, что, впрочем, видимо, одно и то же…

Где выход из этого странного положения?

В одной газете я прочла недавно, что на рынке в Туле, именуемой «мясновская толкучка», выбор товаров широк. Тут провода из цветного металла, и радиодетали, и