Очарованный дембель. У реки Смородины - Сергей Панарин

Бойся делать, а сделав, не бойся.

Чингисхан

Пророк и власть. Власть и пророк. Сколько раз правители пытались влиять на провидцев и гадалок, прикормить или запугать их. Напрасная трата времени. Через пророков говорит судьба, а ее-то как раз не приручишь.

Покорные Перуну старики и кроткие служительницы Мокоши не боятся ни княжеского гнева, ни боялского кнута. Мудрые властители держат прорицателей на расстоянии. Слабые и глупые – приближают к себе. Трусливые и бесчестные – убивают.

Князь Световар старался не замечать гадалку Скипидарью.

Боялин Люлякин-Бабский бабку побаивался, но трогать не мог, ибо пророк – достояние народное. Он как воздух, вода и земля – для всех. Поди-ка отними у людей воздух.

Но порой пути Полкана и Скипидарьи все же пересекались. Вот и в похмельное утро заглянул к старушке парубок из личной охраны боялина, юный да разумный Малафей.

Брякнул в мокрый от дождя колоколец. Стал ждать, прячась под капюшоном. Гадалка отворила.

– Здравствовать те многие лета, бабушка, – почтительно склонился посыльный.

– И ты живи долго и не болеючи, Малафей, – ответила Скипидарья. – Ладно ль твоя матушка себя чувствует?

– Благодарю, хорошо.

Старуха сверкнула гневными очами:

– Не ври мне, дитя неразумное! Ты у нее когда в последний раз был?

Парень потупился.

– Знаю, чего пришел, – проворчала гадалка. – Передай, что они обратились ко мне за советом, как лучше домой вернуться. И все.

– Спасибо, бабушка, – поклонился Малафей.

– Не на чем, глупый. Тебя от боялского гнева уберегаю. Самому бы Полкашке ничего не сказала. Ступай, некогда мне.

На том и расстались. Старушка продолжила рыться в древних книгах, а Малафей поспешил с докладом к Люлякину-Бабскому.

Посыльному пришлось подождать: сначала боялин почивал, потом изволил трапезничать с немчурийскими гостями, затем принимал охотников. Все-таки проблема дракона тоже требовала решения. Малафей парился под дверью залы, где по обыкновению проводил важные встречи Полкан.

Трое княжеских охотников-следопытов держали ответ перед боялином.

– Рассказывайте, что разведали о драконе, – велел Люлякин-Бабский.

– Змей воистину огромен, – откашлявшись, начал первый следопыт, немолодой бородатый дядька.

– А огнем пышет, мое вам почтение, – добавил второй, парень-здоровяк. Его лицо пересекал шрам, полученный в поединке с медведем.

– Не летуч, – сказал самый юный да щуплый.

– Так, значит, вы его наконец-то увидели? – спросил боялин.

До сего момента никому не удавалось засечь дракона, хотя повсюду в окрестностях Тянитолкаева встречались его следы: отпечатки лап, выжженные полоски леса, поваленные и обглоданные наголо деревья. Крестьяне слышали леденящий душу рык и довольную раскатистую отрыжку. Позже мужики нашли полупереваренные скелеты коров, лосей и живности поменьше, включая человека.

Народ роптал, поползли слухи, дескать, змей невидим. Настроение тянитолкайцев приближалось к отметке панического. Драконы в последние века вообще стали редкостью, отвык люд, а тут еще и такая неопределенность. Власти княжества понимали, что миф о невидимости следовало развенчать как можно скорее. Правда, пока не получалось. Вот почему в вопросе Люлякина-Бабского сквозила плохо замаскированная надежда.

Охотники смутились, но ответили почти хором:

– Нет, твое боялское величие, не встретился нам змеюка поганый.

Полкан стукнул кулаком по ладони:

– Так откель вы все про него знаете?

– Ну, мы же следопыты, – сказал бородатый.

– Все примечаем, – поддержал его детина со шрамом. – Дракон одноглазый. Ветви деревьев объедены только справа.

Вклинился младший:

– Еще он хром на заднюю лапу. След не такой глубокий, как остальные. Стало быть, бережет.

Чувствовалось, что охотники тайно соревнуются, кто больше особенностей заметил.

– Насморк у него, – дополнил бородач.