Если баба не захочет… - Светлана Николаевна Костенко

Как-то я разговорилась с ней, попивая травяной чаек после сауны в комнате отдыха. Спросила, почему такой высокий холестерин, неужели нельзя как-то корректировать его с помощью питания и лекарств. Галя обреченно махнула рукой и объяснила:

– Да нет у меня денег на лекарства! И на нормальное питание тоже нет!

– У Вас же пенсия и зарплата. Неужели не хватает?

– Почти все детям отдаю и внукам много чего сама покупаю!

– Ну, а сами что едите? Почему холестерин-то зашкаливает?

Галя рассказала мне о своем рационе и, признаться, волосы у меня встали дыбом. Каждое утро она нанизывала на вертела целых куриц и ставила их в грильницу. Отдельно на большущем противне запекала пару десятков окорочков. Она должна была срезать гузки с окорочков и целых тушек, потому что хозяину киоска, Галиному работодателю, эти части куриного тела казались неэстетичными, и он считал, что продажи лучше пойдут без них. Галя гузки срезала, но не выбрасывала. Она их запекала вместе с окорочками, а потом съедала. Это был ее завтрак.

– Столько гузок на завтрак? – изумлялась я. – Без хлеба?

– Почему без хлеба? Я две булки каждое утро беру в пекарне, в соседнем киоске. Полбулки съедаю с гузками на завтрак, а оставшийся хлеб в обед вымакиваю в жире, который натопился с запеченных окорочков.

– Галя!!! Так что же Вы хотите! Какой еще у Вас может быть холестерин при таком образе жизни! – я была в шоке, а Галя только махнула рукой на мои слова.

Я спросила, что она ест на ужин. Она ответила, что заваривает лапшу быстрого приготовления, так как ни на что другое сил у нее уже не остается. Я пыталась ее убедить, что нельзя так жить, надо убирать из рациона весь этот жир, две булки хлеба каждый день и лапшу, которая напичкана всякими консервантами! И вводить вместо этого каши и овощи.

– Галя, ну капуста, морковь и крупы не стоят дорого!

– Не хочу… Ничего не хочу…

Я пыталась ей сказать, что жизнь в 60 не заканчивается, некоторые женщины еще замуж умудряются выйти. Но Галя и слышать не хотела ни про какое замужество. В глазах читалось, что она нажилась семейной жизнью по самое не хочу, и нет для нее более страшного развития событий, чем повесить себе на шею еще одно ярмо в виде мужика. Галя отмахивалась от любых предложений, было понятно, что у нее просто уже не осталось ни сил, ни желания бороться…

В тот год нашу сауну закрыли на реконструкцию перед майскими праздниками. Ремонт длился несколько месяцев. Я уже была в нетерпении. Периодически созванивалась с нашей главной пенсионеркой, бывшим директором школы. Но она тоже была не в курсе, когда же нам опять разрешат посещать сауну с бассейном. Я не спрашивала у нее про Галю, боялась услышать плохие новости. Знала, что, если что-то случится, она сама всем позвонит и позовет попрощаться с человеком. Мы ведь все стали уже как близкие подруги в этой банной компании.

И вот в октябре руководитель нашей группы мне позвонила и радостно сообщила, что в субботу собираемся. Вся наша компания пришла в полном составе. Галя тоже пришла. Вернее, я даже не сразу поняла, что это Галя. Постройневшая, похорошевшая, опрятная, с аккуратно подстриженными волосами. И, самое главное, взгляд! Глаза были совсем другие! Раньше она смотрела тяжело, исподлобья, от нее в такие моменты хотелось отвести глаза в сторону. А сейчас в ее черных глазах была какая-то доброта и теплота.

Я думала, что пенсионерки соскучились по мне и забросают меня вопросами. Но ошиблась. Звездой сегодня в компании была Галя. Всем не терпелось узнать, что за события повлекли такие положительные перемены? Галя и сама была не прочь поделиться позитивными новостями из своей жизни. Она рассказала все подробно и обстоятельно.

…Каждое утро у Гали начиналось одинаково. В 7 часов она приходила в киоск «Куры-гриль и окорочка», разделывала мясо, нанизывала кур на вертела и ставила запекаться в грильницу. Окорочка укладывала на противень и отправляла в духовку. Духота в киоске стояла неимоверная. Вытяжка не справлялась. Галя открывала настежь окошко, через которое продавала людям курицу-гриль и запеченные окорочка. Облокачивалась на выступ и почти наполовину вылезала из киоска на улицу. Пока жарилась курица, Галя так и стояла, украшая собой фасад потрепанного киоска. Проходившие мимо люди всегда с удивлением рассматривали ее, не понимая, как женщина с таким бюстом могла высунуться из небольшого окошка. А маленький, щупленький дворник как-то особенно тщательно подметал асфальт возле этого киоска. Галя давно приметила этого мужичка. По возрасту они были ровесниками, пенсионерами. Раз в несколько дней, закончив уборку территории, дворник подходил к киоску, стучал в окошко и просил продать ему запеченный окорочок. Он скрупулезно пересчитывал мелочь и просил дать ему «ножку поменьше», боясь, что денег не хватит. Галя бросала окорочок на пластмассовую подложку, взвешивала, озвучивала сумму и протягивала мужику. Тот вставал к высокому круглому столику на железной ножке возле киоска, тут же съедал курицу, вытирал рот рукавом и уходил.

Галю этот мужик раздражал. Она ничего о нем не знала, но ей и без расспросов все было понятно. Типичный алкаш, возможно, бросил пить из-за язвы, уж больно нездоровый у него цвет лица. Семьи, скорее всего, нет, раз питается едой из киоска. Галя чувствовала, что дворник не прочь к ней подкатить, чтобы как-то скрасить свое одинокое существование. Он никаких особых знаков внимания не оказывал, но женщина всегда чувствует, когда у мужика начинает зудеть одно место, и он «настраивается» на определенную представительницу противоположного пола.

Гале планы мужика были до лампочки. Она давно ничего не хотела и не искала. Ее вполне устраивало, что все в ее жизни до безобразия одинаково, каждый день является копией предыдущего. К тому же, у нее был высокий холестерин, и она понимала, что надолго ее организма не хватит. Голова постоянно болела, усталость и разбитость были постоянными спутниками тела.

Как-то дворник, протягивая в окошко горсть мелочи в обмен на окорочок, попытался улыбнуться продавщице. У него почти не было зубов, и Галя брезгливо свела брови в ответ.

– Меня Паша зовут, – промямлил дворник.

– Иди на (туда), Паша! – грустно ответила Галя, чтобы сразу пресечь возможность дальнейшего диалога.

– Давай жить вместе! – с улыбкой на лице предложил дворник.

Галя оторопела, почему-то разволновалась и захлопнула окошко. В последующие дни Паша так же тщательно подметал асфальт возле киоска,