История из жизни одного театра - Максим Сергеевич Евсеев

опыта, но и лишних пятьдесят килограммов живого веса. Его живот и грудь легко можно было представить укутанными в красивое женское платье эпохи возрождения, а плавность и манерность его движений, только прибавили бы этому всему очарования.

После этого были, и обиды, и извинения и попытки Николая Андреевича уйти с репетиции. Но в результате, все позабыли с чего начался этот обмен колкостями. Все, кроме Анечки, которая кинула на Руслана взгляд, исполненный благодарности и даже обещание награды за рыцарский этот поступок.

– Давайте продолжим. – режиссер пытался собраться с мыслями и призвать к тому же всех участников репетиции. – Аня, попытайтесь меня понять, – проговорил он, потирая переносицу, вроде как столкнувшись с проблемой объяснить недалекому человеку, простые, казалось бы, истины. Хотя, конечно, Валерий Владимирович и сам пока не знал, что сказать и как решить эту сцену. Он надеялся, что решение подскажут актеры, но они не желали ему помочь. – Все очень просто: вы любите и Яна, и Артема, и Гастона – это вполне нормальная история. Но не надо сейчас думать про всех, перед вами человек, который был с вами в самые тяжелые моменты вашей жизни, с самого детства и теперь он пришел к вам на помощь, а вы просто хотите его поцеловать. Если вам мешает контекст, то выбросьте все из головы и думайте только про этот поцелуй.

Валерий Владимирович вышел на центр зала, призывая Руслана и Анечку последовать за ним и попробовать эту сцену на ногах. Актер и актриса встали друг на против друга. Некоторое время они стояли, не готовые начать любовную сцену.

– Ну, же! – подбадривал их режиссер. – Не надо себя накачивать. Играйте с теми эмоциями, что у вас есть.

Напрасно торопил актеров Валерий Владимирович, они уже играли. Руслан поднял глаза на Анечку и увидел, что и она ждет от него слов любви. Нет, она не испытывала к партнеру романтических чувств, не была влюблена, но тот разговор, который состоялся у них в ресторане, не прошел для нее просто так. Она была взволнована признанием Руслана, его интересом к ней, как женщине и от всей этой истории ей было очень приятно и по-хорошему неспокойно.

Только молодой режиссер ничего этого не замечал. Ему хотелось поторапливать и направлять, делать замечания и вмешиваться в игру актеров. Он оттолкнул Руслана и начал выстраивать сцену так как ему казалось правильным.

– Нет! – закричал он. – Не надо готовиться. Сцена уже началась, а у меня такое ощущение, что вы еще за кулисами стоите. Я бы, – Валерий Владимирович вплотную приблизился к Анечке и продолжал отодвигать Руслана подальше. – Сразу бы поцеловал партнершу. Вот как вариант. Как предложение. – он протянул руки к актрисе, намереваясь её поцеловать.

Но в этот момент взорвался Руслан.

– Валерий Владимирович, вы не могли бы не толкаться. – рявкнул он. – И спасибо, добавил Руслан с самыми ехидными интонациями. – Меня не надо учить целоваться. Я думаю, что справлюсь сам.

Это заявление, справедливое заявление, ибо вряд ли кто-то мог усомниться, что Руслан не только умеет целоваться, но и делает это мастерски, все же поставило режиссера в тупик. Ему не нравилось, когда актеры его прерывают, он в принципе предпочел бы, чтобы они на репетиции помалкивали, а говорил только он, но в данный момент он был настолько дезориентирован этим заявлением, что не нашел ничего лучше, чем объявить перерыв.

– Давайте остановимся и покурим, кому надо. – сказал он утомленно. – Аня, Алена, – обратился он к исполнительницам главной женской роли. – Давайте пока все отдыхают, попробуем проговорить эту сцену.

Аня с неудовольствием повернулась в сторону режиссера, а у Алены, наоборот, загорелись от радости глаза. Ей практически не удавалось выходить на сценическую площадку, и она была радо, что про неё наконец вспомнили. Но через секунду глаза её потухли. Она совсем забыла, что несмотря на то, что Валерий Владимирович и добился её участия в репетициях, но от основной работы реквизитором её никто не освобождал.

– Валерий Владимирович, – попросила она самым милым голосом, на которой только была способна. -Мне в реквизиторский цех нужно. Я быстро туда и обратно.

– Хорошо, Алена, вы идите, а мы с Аней проговорим эту сцену.

Алена убежала в реквизиторский цех и постаралась, как можно быстрее докрасить, то что должна была докрасить, помочь милейшей Любови Сергеевне достать с самых верхних полок то что понадобиться на вечернем спектакле и со всех ног устремилась назад на репетицию. Но она только еще направлялась к репетиционном залу, когда театр огласили яростные крики.

– Надо разделять жизнь и искусство, значит?! Аня, зачем?!

Дальнейшее было не разобрать, потому что в репетиционном зале, кто-то ломал мебель.

Глава пятнадцатая

– Не клеится у вас с коллективом, Валерий Владимирович.

Вероника Витальевна встретила молодого режиссера в коридоре и хотела поговорить с ним по душам, но разговор не клеился. Да и не о чем было разговаривать… казалось бы. Только вот нелепая сцена ревности, которую закатил Руслан, вылилась в череду жалоб и скандалов.

– У меня нет проблем с актерами. – резко возразил Валерий Владимирович. Он хотел ещё добавить, про нездоровую обстановку в театре, про распущенность, но в этот момент подошел народный артист России Николай Андреевич Леонидов.

– Так, Валерий Владимирович, – начал он хорошо поставленным голосом. – Чтобы не было недомолвок и разговоров, о том, что я что-то делаю за вашей спиной, я официально, при Веронике Витальевне, отказываюсь репетировать в вашем спектакле.

"Этого только не хватало": – пронеслось в голове у режиссера. -: "Они это специально, они меня ненавидят"

– Что случилось – спросила директор. Тон её был скорее благожелателен и исполнен заботы, но подействовал на народного артиста неожиданным образом.

– Что случилось??? – возопил он, с самыми трагическими интонациями. – Я так понимаю, что режиссер решил меня в гроб вогнать. Если я не нужен театру, то пусть меня уволят, пусть отправляют на пенсию, но издеваться я над собой не позволю. Не нужен – пуская. В конце концов, я найду себе занятие.

– Николай Андреевич, – вмешался режиссер. – Давайте обсудим это на репетиции.

Валерию Владимировичу не хотелось разговаривать при руководстве, а Николаю Андреевичу, напротив нужно было призвать директора в свидетели нечеловеческого обращения с ним. Ему необходима была широкая аудитория, и Вероника Витальевна в качестве третейского судьи.

– Я вам сразу говорю, что в гроб не лягу. – кричал он. – Наберите себе одноразовых артистов, или найдите такого, которому наплевать. А мне не наплевать! – подвывал Николай Андреевич.

– Хорошо, – попробовал режиссер успокоить Николая Андреевича. – Мы можем заменить гроб на кровать. Допустим, вы умерли, но труповозка за вами