Чешская сатира и юмор - Франтишек Ладислав Челаковский

повесить портрет государя императора в такое место, куда императору полагается ходить пешком. Мало того, Петишку снова вызвали в окружную управу, где чиновник порекомендовал ему следить за сводками императорской ставки и сообразоваться с ними, составляя свои объявления.

— Русские в Венгрии, они взяли Львов и стоят под Перемышлем. Все это никак нельзя назвать славными временами, пан Петишка. Это похоже на шутку, насмешку, иронию. Как бы вам за такие объявления не пришлось отвечать перед военным судом!

Пан Петишка пообещал быть внимательнее и составил следующее объявление: «Пятнадцать крон охотно пожертвует каждый чех, чтобы иметь возможность повесить у себя в доме нашего престарелого монарха». В местной прессе это объявление печатать отказались.

— Господь с вами, — сказал Петишке один владелец газеты, — не хотите же вы, чтобы нас всех расстреляли!

Петишка вернулся домой вконец расстроенный. В чуланчике за магазином валялись пачки портретов императора. Пан Петишка пнул их ногой и сам испугался своего поступка. Он боязливо поглядел вокруг и успокоился только тогда, когда убедился, что никто этого не видел. Погруженный в свои мысли, он стал смахивать пыль с пачек и обнаружил, что некоторые из них покрылись плесенью. Тут же в чулане сидел черный кот. Нетрудно было догадаться, кто развел эту сырость.

Кот замурлыкал, явно желая отвести от себя подозрения. Тогда пан Петишка швырнул в государственного изменника метлой и заставил его замолчать. Ворвавшись к себе в квартиру, он накинулся на жену:

— Проклятого кота надо вышвырнуть вон! Кто же захочет купить императора, которого загадила эта бессовестная тварь?! Император в плесени! Придется его сушить, чтоб ему провалиться!

После обеда пан Петишка немного поспал, пока жена сидела в магазине, но сон не принес ему облегчения. Ему приснилось, что за черным котом пришли жандармы и их обоих ведут под конвоем в военный суд. Потом приснилось, что его с котом приговорили к смертной казни через повешение и кота уже собираются вздернуть, а он, Петишка, в присутствии судьи, ругается самыми последними словами. Он и в самом деле закричал, но, к счастью, проснулся и увидел возле себя жену.

— Ради бога, перестань, что ты такое говоришь? — взмолилась она. — Еще услышит кто…

И расстроенная женщина рассказала, что она пыталась просушить императора в садике, но какие-то стервецы-мальчишки стали швырять в портрет камнями и превратили его в настоящее решето.

Обнаружились и другие убытки. На один из императорских портретов, выставленных на лужок сушиться, уселись куры и оставили на нем содержимое своих желудков, выкрасив усы и бакенбарды императора в зеленый цвет. Два портрета пытался сожрать молодой сенбернар мясника Голечки, неискушенный щенок, никогда не слыхавший о § 63 Уложения о наказаниях. Видимо, у щенка это было в крови: его мать год назад угодила на живодерню за то, что сожрала на плацу знамя 36-го полка.

Пан Петишка пришел в отчаяние. Вечером в винном погребке он то и дело заводил разговор о выгодных сделках и о своих затруднениях с императором; в общем, из его речи следовало, что если венское правительство не доверяет чехам, то только потому, что те не покупают у фирмы «Франтишек Петишка» в Младой Болеславе портретов монарха стоимостью в пятнадцать крон.

— Не дорожитесь, — сказал ему хозяин погребка на прощанье, — нынче плохие времена. Горейшек продает паровую молотилку на триста крон дешевле, чем в прошлом году, то же самое надо сделать и с императором.

Придя домой, Петишка заготовил следующий плакат для своей витрины:

«Ввиду экономического кризиса продается большая партия художественно выполненных портретов императора вместо пятнадцати крон по десять крон за штуку».

Но в магазине было по-прежнему пусто; знакомый виноторговец поинтересовался, как идут дела с императором.

— Печально, — ответил пан Петишка, — его никто не спрашивает.

— Мой вам совет, — таинственно сказал виноторговец, — пока не поздно, постарайтесь сбыть его по любой цене.

— Подожду еще, — отвечал пан Петишка.

И на портреты продолжал садиться негодный черный кот. Не прошло и полутора лет, как вся кипа портретов императора покрылась плесенью до самого основания. Австрийцы уезжали из Чехии, положение Австрии было из рук вон скверное.

Тогда пан Петишка взял карандаш и бумагу и подсчитал, что разбогатеть он все равно не разбогатеет, но, если продавать императора по две кроны, он все же заработает на каждом экземпляре по кроне.

И он изготовил эффектную рекламу — вывесил в витрине портрет, написав под ним:

«Этот престарелый монарх продается со скидкой: вместо пятнадцати за две кроны».

Вся Млада Болеслава перебывала в этот день у магазина Петишки, чтобы убедиться, как катастрофически упали акции Габсбургской династии.

А ночью за Петишкой пришли жандармы — и все быстро кончилось. Магазин закрыли, пана Петишку арестовали и судили военным судом за нарушение общественной тишины и спокойствия. Общество ветеранов на чрезвычайном собрании исключило его из числа своих членов.

Пана Петишку приговорили к тринадцати месяцам строгого заключения. Ему следовало бы дать пять лет, но участь его облегчило то обстоятельство, что он когда-то сражался за Австрию под Кустоцей{85}. Высочайшие портреты хранятся в депозите военного суда в Терезине и ждут часа своего освобождения, когда после распада австрийской монархии какой-нибудь предприимчивый бакалейщик станет завертывать в них селедку.

Перевод В. Чешихиной.

ИСПРАВНЫЙ УЧИТЕЛЬ

(Рассказ из жизни Словакии){86}

I

В чисто словацкой деревушке Гаразд, в Спишском округе Северной Венгрии, жил некий Арпад Бэрэ. Он изготовлял крестьянам обувь, чинил сапоги, плохо говорил по-словацки и учительствовал в местной школе, с помощью розги вдалбливая детям в головы венгерский язык и уважение к венграм.

Этот господин, проживавший в венгерской, его величества короля народной школе, никогда не посещал учительского института. Он был сапожником, а навыки, необходимые для учителя, приобрел на военной службе в Кошице, где сделался фельдфебелем у гонведов{87}. Отслужив свой срок, он женился на г-же Пекеш, вдове господина Пекеша, который был близким другом г-на Горази, привратника в министерстве просвещения в Пеште.

Женившись на вдове близкого друга Горази, Бэрэ и сам стал близким другом этого господина. Одни утверждали, что фундаментом этой дружбы, как бы перешедшей по наследству, была г-жа Пекеш, другие же поговаривали о каких-то трех сотнях гульденов, много лет назад взятых в долг, который г-н Горази выплачивал нежной дружбой к обоим супругам. Короче говоря, факт оставался фактом: г-н Горази и г-н Арпад Бэрэ стали друзьями. А в то время в министерстве просвещения только и говорили, что о мадьяризации Словакии и недостатке хороших учителей.

Господин Горази был патриотом, г-н Арпад Бэрэ