Пародия - Коллектив авторов

в печальных очертаниях Шопена

приобретая видимость еды!

Скорей на дачу, к долгому труду!

Там, отвергая праздность и забаву,

из хлопьев снега вылепим мы бабу

и нарисуем домик и трубу.

Ты побежишь раздетым по двору,

но я не упрекну тебя ни словом.

Я стану говорить старинным слогом, —

иди ко мне, играй со мной в игру!

Андрей ВОЗНЕСЕНСКИЙ

Заячье отступление

из поэмы «Треугольные уши»

Фиеста феерий!

Фатальная зависть!

Долой Рафаэля!

Да здравствует заяц!

Жил огненно-рыжий охотник Мишель.

Из зайца он сделал, мошенник, мишень.

Дабы добывать ежедневный пирог,

он в зайца стрелял через задний порог.

А зайка, а зайка бежал по параболе.

Его не убили, его не поранили.

Не делали «пиф» и не делали >паф> —

он сам испугался, случайно упав.

А зайка, а зайка

уже — боже мой!

Он белый, как сайка.

Он антиживой.

Распалась семья,

в которой семь я,

а восьмой,

мерцающий, как неон,

говорит, что и он — не он.

Фазиль ИСКАНДЕР

Баллада о зайчике Роуфе,

охотничьем сыне Баграте,

чуреке и чебуреке

У злобы — свои законы,

у чести свои права.

Есть заяц, и есть охотник.

Инжир, курага, айва.

За рынком у старой хашной

сошлись они, аккурат,

заяц по имени Роуф

и охотничий сын Баграт.

Лил на ущелье месяц

свой черный венозный свет.

И сказал Баграт: — Нэнавижу! —

и вскинул свой пистолет.

И в хашной умолкли споры,

когда он привстал в седле.

Но пуля в стволе молчала.

Молчала пуля в стволе.

Она молчала как рыба,

навага, судак, филе…

Все так же в ущелье месяц

лил свой венозный свет,

когда Роуф сказал Баграту:

— Ну-ка, дай сюда пистолет! —

Когда торжествует дружба,

с дороги уходит злость.

И бросил Баграт ему пистолет,

как бросают собаке кость.

Уже текла по горам заря,

как течет виноградный сок,

когда Роуф своею рукой всадил

пулю себе в висок…

Да здравствует сила сильных!

Пусть слабый не будет слаб!

Да здравствует дух броженья,

шашлык и люля-кебаб!

 Да здравствуют ритмы Киплинга,

папаха, аллюр, абрек,

фазаны и козлотуры,

мангал, чебурек, чурек!

Михаил ЛЬВОВ

Маленький Гулливер

Чтоб зайцем стать — не надо им родиться,

как стать рагу — не надо быть рагу.

Не собираюсь в зайца превратиться,

но бить по зайцу — тоже не могу!

Напрасно зайцефобы-зайцегубы

ехидно морщат маленькие губы!

Напрасно зайцеловы-зайцестрелы

в меня пускают маленькие стрелы!

И вовсе зря иные зайцефилы

в меня втыкают маленькие вилы,

свои мне предлагают постулаты,

как надевают маленькие латы,

и маленькую должность, и в придачу

мне предлагают маленькую дачу.

Мне ведом путь, который им неведом:

не зайцеедом быть, а зайцеведом!

И пусть погибну я от зайцелюбья —

но, зайцелюб,

останусь зайцу люб я!

Леонид МАРТЫНОВ

Восьмое чувство

Я с Музой

Глубокою ночью

Шел около «Националя».

Там зайца

Я видел воочью —

Уже начинять начинали.

Вернее, едва начинали

Опасное это занятье.

Едва ли имея понятье,

Кого они там начиняли.

В соседстве с дымящею печью,

Где блики бегут по обличью,

Владеющий слухом и речью.

Он не был обычною дичью.

И я его видел идущим,

На крыльях упругих летящим.

Бегущим по грядкам грядущим,

Сырую морковку едящим.

Над листьями репы и лука.

Над свеклами бурого цвета

Он несся со скоростью звука.

А также со скоростью света.

Он кланялся пущам и рощам,

И было сравнить его не с чем,

И не был он нищим и тощим,

А был он поющим и вещим.

…Тут некто

Высокого роста

Воскликнул:

— Но как это можно?

Да, все это было бы просто.

Когда б это не было сложно!

Самуил МАРШАК

Элегия на смерть Джона О’Грэя,

достопочтенного зайца, эсквайра