Приезжает дядя Фред - Пэлем Грэнвилл Вудхауз

— Каким образом у вас оказалось с собой так много денег? — спросил он.

— Хм, в самом деле, как эти деньги ко мне попали? — задумчиво произнес лорд Икенхэм. — Наверно, твоя тетка дала мне их для какой-нибудь скучной цели. Но для какой — вот вопрос. Скорей всего, для оплаты какого-нибудь из домашних счетов.

Понго возликовал.

— Рекомендую вам, милый дядюшка, подготовиться к хорошей головомойке, — сказал он не без злорадства. — Не хотел бы я оказаться завтра в вашей шкуре. Когда вы известите тетушку, что отдали ее деньги совершенно незнакомой девице, которая к тому же была весьма хороша собой, берегитесь, как бы тетя Джейн не заехала вам по голове одним из тех фамильных мечей, которые в изобилии развешаны по стенам вашего дома.

— О, мой дорогой мальчик, — откликнулся лорд Икенхэм, — как это похоже на тебя и на твое доброе сердце! Как это трогательно, что ты так беспокоишься обо мне. Но, пожалуйста, не волнуйся, мой милый. Я уже решил сказать дома, что отдал эти деньги тебе, чтобы ты смог выкупить у испанской певички сильно компрометирующие тебя письма. Вряд ли тетя Джейн рассердится, узнав, что я спас горячо любимого ею племянника от хищной авантюристки. Правда, она, вероятно, будет не очень довольна тобой и в течение какого-то времени тебя не станут звать в гости. Но, в конце концов, это не так уж важно — ты мне не будешь нужен до начала охотничьего сезона, так что не огорчайся.

В этот момент к калитке, ведущей в дом, подошел грузноватый краснолицый человек. Он уже готов был войти, когда лорд Икенхэм окликнул его.

— Мистер Роддис?

— Вы что-то сказали?

— Имею ли я честь говорить с мистером Роддисом?

— Да, это я.

— Моя фамилия Балстроуд, и мой дом стоит в самом конце улицы, — отрекомендовался ему Икенхэм. — А это — брат мужа моей сестры, Перси Френшем. Он торгует лярдом и импортным маслом.

Краснолицый сказал, что рад знакомству. Он осведомился у Понго, хорошо ли идут дела с жирами, и Понго ответил ему утвердительно. Краснолицый выразил свою радость по этому поводу.

— Мы с вами раньше не встречались, мистер Роддис, — сказал лорд Икенхэм, — но мне кажется, что как добрый сосед, я просто обязан вас предупредить: несколько минут назад я видел в вашем доме двух крайне подозрительных особ.

— В моем доме? А как они туда попали?

— Думаю, через окно. Эти люди показались мне похожими на взломщиков. Если вы подойдете к своему окошку и заглянете в него, вы их, без сомнения, увидите.

Краснолицый пополз к окну и через секунду вернулся к ним с таким видом, как будто еще мгновение — и пена пойдет у него изо рта.

— Они расселись в гостиной и пьют чай с моими печеньями!

— Именно это я и предполагал.

— Они открыли банку с моим малиновым вареньем!

— О-о, тогда вы, может быть, сумеете поймать их на месте преступления. По-моему, надо немедленно вызвать полицию.

— Я так и сделаю. Большое вам спасибо, мистер Балстроуд.

— Рад был оказать вам эту маленькую услугу, мистер Роддис, — сказал лорд Икенхэм. — А теперь мы должны идти — меня ждут дела. Хорошо дышится после дождя, не правда ли? Идем, Перси. — И он увлек Понго за собой.

— Вот так-то, — сказал он с чувством полного удовлетворения, — таким вот образом. Я стараюсь, мой мальчик, чтобы мои визиты в столицу всегда ознаменовывались добрыми делами. Люблю приносить людям радость. Приезжая, я внимательно оглядываюсь и даже в такой мерзкой дыре, как Митчинг Хилл, я спрашиваю себя — нельзя ли что-либо сделать для того, чтобы эта мерзкая дыра стала более счастливой мерзкой дырой? И если я вижу хоть малейшую возможность добиться этого — я ее не упускаю. Вот идет наш омнибус. Влезай скорей, мой мальчик, а по пути домой постараемся наметить планы на вечер. Если эта древность, ресторан «Лейстер», еще существует, мы можем с тобой в него заглянуть. Прошло не меньше тридцати пяти лет с тех пор, как меня в последний раз вышвырнули оттуда. Интересно будет узнать, кто у них там сейчас в завсегдатаях…»

Перевод с английского Р. ЗУСЕВОЙ.

* * *

П. Г. Вудхауз — известный английский писатель-юморист, автор многочисленных повестей и рассказов, особенно популярный в 20-е и 30-е годы нашего века.