Маленькие слабости - Рита Осиповна Слуцкая

Надобно вам знать, что вышеупомянутый юноша Игорь Лазуркин больше всего в жизни любил Науку. Поэтому он незамедлительно и так быстро, как только возможно, направился к Хранителю Древних Папирусов, дабы испросить рукопись.

В Хранилище встретил его убеленный сединами Старец.

Выслушав горячую просьбу, Старец печально покачал головой.

— Всем сердцем сочувствую тебе, о юноша, но помочь, увы, не могу. Мечта каждого, кто трудится в этом Хранилище, — хоть краем глаза взглянуть на перл мудрости, коим является рукопись Аврапатита. Но достать ее — не в силах человеческих. — Видя, как огорчил юношу, Старец решил его ободрить. — Ступай к Самому Главному Начальнику, может быть, он тебе поможет.

И пошел юноша Игорь Лазуркин к тому, на кого указал ему Старец.

Долго дожидался приема, но так как всё на свете имеет конец, то и он предстал перед тем, кого ожидал.

Выслушал его Самый Главный Начальник и, нахмурив чело, так сказал:

— О юноша, я еще не видел человека, который удостоился держать в руках этот уникум. И даже не могу сказать — увижу ли, ибо достать его выше сил человеческих. — Видя, как поник головой юноша, и имея от природы доброе сердце, так закончил свою речь:

— Ступай в Наивысший Ученый Совет, может быть, он тебе поможет.

И пошел юноша Игорь Лазуркин в Наивысший Ученый Совет.

Прождав весьма длительное время, он услышал такой ответ:

— Нет у нас не только рукописи, но даже тени надежды достать ее в текущем веке.

О горе, горе! Муки ада терзали сердце юноши. Бесцельно бродил он по улицам города, и сам не смог бы сказать, как очутился в парикмахерской.

Брила ему бороду и стригла голову знакомая парикмахерша, сиявшая той юной красотой, тайну которой дано постичь лишь тем женщинам, коих давно покинула юность.

Душевные муки Лазуркина столь явственно проступали наружу, что парикмахерша спросила с нежностью, свойственной ее профессии:

— Что с вами, милый юноша? Что мучает вас так сильно?

Тронутый участием, излил он перед ней свою душу.

Молча выслушав и ничего не ответив, она удалилась, оставив его одного. До его ушей доносился лишь ее голос — она говорила по телефону.

Вернувшись, она побрила своего клиента, остригла, водой пахучей окропила. И он уже намеревался покинуть сиденье, когда вошел человек и положил ношу свою на подзеркальник.

Если ты, о читатель, одарен свойством постигать мысли человеческие, ты сразу догадался, что́ это была за ноша. Мне же остается лишь подтвердить: да, это была рукопись Аврапатита.

— Ах, юноша, — улыбнулась парикмахерша, — вам надо было сразу обратиться ко мне…

ТВОРЧЕСКАЯ ПОМОЩЬ

Вадим Никольский, молодой литератор, трепетно переступает порог кабинета.

— Извините… Здравствуйте… Мне режиссёра Аппетитова.

— Я Аппетитов, — отзывается, не меняя небрежной позы, дородный мужчина, похожий на лысеющего льва.

— Очень приятно… Мне сказали, что у вас мой сценарий…

— Название?

— «Любовь».

— А, — мужественные губы Аппетитова изгибаются в саркастической улыбке. Он вздыхает. — И когда вы, литераторы, перестанете писать на избитые темы? Ваш сюжет, молодой человек, стар, как борода пророка, избит, как боксёр-дебютант. Дрянь, молодой человек! Низкопробная халтура! Глупо, бездарно, пошло! Типичное непонимание того, что требует современный кинематограф! К тому же полное незнание специфики кино! Нет, дорогой, экран голыми руками не возьмёшь!

— Я не думал голыми, — опускает глаза Никольский, — я старался. Если бы вы согласились помочь…

— М… Что ж, давайте попробуем. Но — предупреждаю! — камня на камне не оставлю от вашей стряпни! Всё, всё придётся изменить, перевернуть вверх тормашками! Все коллизии, все ситуации! Тему нужно углубить, идею прояснить, сюжет развить, поступки объяснить, чувства уточнить, движения душ осветить. Нужны эмоциональность, динамика, сложные ходы, неожиданные повороты! Одним словом — нужно создать новое, совершенно иное произведение! Я не пожалею труда, и мы выдадим такой сценарий, за который студии будут драться! Напомните-ка ваш сюжетик…

— Влюбленная пара… — волнуясь, выкладывает Никольский. — Он оказывается отрицательным, и она уходит к положительному.

— Так, понятно. Гм. Что, если так, так, так… Ага, вот оно! Да, именно так! Так и не иначе! Слушайте! Не она уходит от него, а он, он бросает ее! Да, да, да. Отрицательный до мозга костей, он безжалостно бросает это кроткое создание! Или — нет, не бросает! Положительный сам вырывает ее из цепких лап отрицательного! Это будет ново, свежо, небывало!

Вытерев трудовой пот, Аппетитов с размаху бросается в кресло. Но тут же вскакивает!

— Не то! Тысячу раз не то! Сюжет должен выглядеть так: она влюблена в положительного, понимаете, в положительного! Но отрицательный, вскружив бедняжке голову, уводит ее от этого положительного! Следуют переживания, сомнения, раскаяние. Все, конечно, крупным планом! Для вас, литераторов, это простой звук, но мы, владеющие спецификой, знаем, что такое крупный план! Наконец, осознав ошибку, она возвращается к положительному! Слышите, молодой человек, — возвращается!

Обеими руками взъерошив бывшую львиную гриву, горячо продолжает.

— Или так. Она — существо чистое, невинное, я бы сказал, целомудренное — не в состоянии мириться с отрицательным, созерцать его черты, одним словом — он ей противопоказан. И она уходит… Это действие правомерно вытекает из склада ее характера, натуры, неповторимой индивидуальности. Но она уходит не в абстрактное ничто, нет! Она уходит к положительному! Таким образом фильм утверждает торжество положительного над отрицательным, и в этом утверждении его новаторство! Ну, что скажете, молодой человек? — победоносно поднимает голову Аппетитов. — Вот что значит искание плюс профессионализм! Надеюсь, не возражаете против такого варианта?

— Не возражаю, — улыбнулся Никольский. — Это же мой сюжет.

— Ваш? Что ж, тем лучше. Давайте-ка перепечатаем титульный лист. Могу, если хотите, поставить вашу фамилию первой. Ну вот, наш сценарий готов.

ТИПАЖ

Вот уж и в мыслях не имел, что случится со мной такое видоизменение!

Сижу в городском саду на скамейке. Мимо мужчина идет. Глянул и, вроде бы, про себя: «Вот это тип!» Мне не по себе стало: что такое, почему тип, за что?!

А мужчина уже обратно идет.

Я встал, чтобы уйти, а он меня за руку — цап!

В ресторане заказал для меня треску по-черноморски, себе — питье.

— Я, — говорит, — Олимпийский, режиссёр, слыхал?

— Не слыхал, — говорю.

— Загадочная, брат, штука — жизнь, все в ней смешано-перемешано. Попробуй в разнообразии лиц и племен поймать единственное, неповторимое, самобытное, понимаешь?

Я хотел ответить, что нет, не понимаю, да треска застряла, не провернешь. Он опять:

— Сколько населенных пунктов обошел, объехал, облетел! Какую уймищу денег ухлопал! Ни один нормальный человек не поверит! И вот! — Он стукнул меня по лопаткам, я чуть костью не подавился. — Обнаружил, открыл!