Украденное братство - Павел Борисович Гнесюк

Павел Гнесюк

Украденное братство

В час, когда братство предаётся забвению,

история повторяет свои кровавые уроки

❝ Поскольку бытие вещей заключается в их воспринимаемости, любая трансформация может происходить двумя путями — быть либо восприятием трансформации, либо трансформацией восприятия. ❞

Пелевин Виктор.

❝ Когда горит в твоей крови

Огонь действительной любви,

Когда ты сознаешь глубоко

Свои законные права, —

Верь: не убьет тебя молва

Своею клеветой жестокой!❞

Некрасов Н.А.

Предисловие

Серая мгла, пропитанная гнилью, порохом и чем-то сладковато-тошнотворным — возможно, кровью, возможно, химией — висела над лесополосой, будто трупный саван. Андрей, пробираясь через заросли лесополосы, думал о России, начавшей СВО, чтобы уничтожить бандеровские группировки, захватившие власть на Украине. Андрей встал на защиту Донбасса ради своих принципов права на жизнь, язык, культуру и историческую память. Вся его душа противилась людоедской идеологии возвышающей интересы одной нации и ущемляющей права других.

Группа российских штурмовиков Молота входила в город после артиллерийского обстрела. Андрей посмотрел в бинокль, рассматривая девятиэтажное здание, затем осторожно перевел взгляд на другие объекты, стояла утренняя тишина, но в этом притихшем городе был один изъян. За стенами на этажах и в подвалах притихли бойцы ВСУ, наиболее безопасные места заняли боевики нацбата.

Перед тем как скомандовать движение вперёд, Молот всматривался в окна ближайшей многоэтажки с её пустыми глазницами и стенами, исцарапанными огнём и безумием. Внутри под прикрытием бетонных стен скрывается враг. Бойцы группы уже сталкивались с боевиками нацбата, вскормленные не только фанатизмом, но и наркотическими средствами Последние делали людей невменяемыми и не чувствующими ни страха, ни боли. При подходе к зданию прозвучали первые выстрелы из темноты подвала, звучали они глухо, приглушённые бетоном и землёй, словно из-под самого фундамента дома.

— Огонь снизу! — Крикнул Быстрый, прижимаясь к обломкам кирпичной стены. — Два окна подвала, левее входа и вентиляционная шахта — там тоже стреляют.

— Подавление без фанатизма. — Согласился Молот. — Пусть знают, что у них выхода нет.

Птица, залёгший на развалинах соседнего гаража, плавно навёл СВД. Его первая пуля вошла в один из подвальных проёмов — не в человека, а в угол, где мелькнуло дуло. Звук удара по металлу, автомат отлетел в сторону, а дальше последовал крик боли. Скрепыш и Быстрый открыли огонь короткими, точными, но не прицельными очередями. Пули били в пространство, не позволяя поднять головы. Штурмовики целились в проёмы, в щели, в тени, их задачей не являлось убийство, важнее было сломить волю украинских нацистов. Перезаряжаясь, Быстрый прислушался, противник из подвала отвечал слабо. Это были одиночные выстрелы с длинными паузами, порой доходившими до десяти секунд. Скрепыш внимательно в течение полминуты слушал тишину. Из подвала раздался одинокий щелчок, будто кто-то жал на спуск почти пустого магазина.

— У них БК кончается. — Констатировал Быстрый. — Стреляют как на учениях в режиме эконом.

— Может просто ждут, когда мы ворвёмся. — Добавил Скрепыш, перезаряжаясь. — Чтобы последним патроном в упор.

В реальности происходило совсем другое и в этом не было ярости. Бойцы ВСУ находились в отчаянии, с последними патронами особо не повоюешь. Если была бы возможность заглянуть в глаза солдат, то можно было бы разобрать усталость. Глубокая усталость, когда уже никто не верит, что сможет вырваться из капкана. Последовала ещё одна очередь снизу, на этот раз из отверстия выше, где располагалась вентиляционная шахта. Пули ударили в стену над головой Молота, подняв облачко пыли, но стреляли неприцельно. Стреляли с надеждой, вдруг враг отступит либо надеялись на последний шанс.

— Похоже мы имеем дело не с нацбатом. — Вдруг сказал Молот, глядя на подвал. — Нацики бы уже выскочили с гранатами, а эти чего-то ждут.

— Может, просто трусы? — Предположил Быстрый.

— Нет, это обычные люди, собранные по Украине и брошенные в топку войны. — Со вздохом ответил Скрепыш, в его голосе прозвучало что-то новое — почти сочувствие.

— Мы не хотим больше воевать! Мы больше не стреляем! Мы вэсэушники! — В этот момент из подвала донёсся голос. Хриплый, но чёткий. — Мы сдаемся! — Тишина повисла над руинами, как пепел после взрыва.

— Бросайте оружие и выходите! — Закричал Быстрый и через секунду из окон бойцы стали выкидывать автоматы и пытаться выбраться под открытое небо.

Несколько фигур в поношенной форме ВСУ медленно выбрались из тьмы подвала, руки подняты, автоматы брошены. Один — с перевязанной ногой, другой — с лицом, залитым кровью, третий — мальчишка, не старше девятнадцати, дрожит всем телом. В этот миг заговорили пулемётчики верхних этажей, автоматная очередь распорола несколько украинских солдат.

— Назад! Сидите в подвале, пока мы зачистим нациков. — Прогремел голос Молота. — Гады, своим в спины стреляют, тем кто только что просил пощады.

Едва штурмовики ступили на первый этаж — из лестничной шахты, как демоны из преисподней, выскочили трое боевиков нацбата.

Они не бежали вперед атакуя, а метались из стороны в сторону с лицами словно в приступе экстаза. Самым поразительным были их глаза — мутные, зрачки — чёрные точки в белке. Один сжимал в руке пистолет, другой — топор, третий — бешено что-то орал, размахивая автоматом над головой, как знаменем.

— Птица, можешь снять пулемётчика на пятом этаже? — Рявкнул Молот.

— Нет, он слишком глубоко и под прикрытием. — Доложил снайпер.

— Молот, разреши, я по стене заберусь? — Попросил Скрепыш.

— Только одна попытка, действуй, Скрепыш! — Согласился с авантюрой командир. — Весь огонь на прикрытие.

— Зрадники! — Раздался вопль нациста, поливающего огнем по штурмовикам.

Скрепыш сорвался с места, уворачиваясь от пуль, через три секунды оказался возле стены. Его взгляд скользнул по наружной стене — не как по неприступной скале, а как по маршруту, на котором есть точки опоры. Скрепыш стал без промедления забираться всё выше и выше, так начался адский танец на вертикали. Его движения были не плавными, а резкими, взрывными, подчинёнными одной цели — вверх. Он работал как идеальный механизм, пальцы, цепкие как когти, впивались в щели между плитами. Носок ботинка находил малейший выступ — отвалившуюся плитку, торчащий штырь арматуры, раму соседнего окна. Он не карабкался, он взбегал по стене, используя инерцию каждого движения.

Скрепыш, не сбавляя темпа, оттолкнулся ногами от небольшого выступа, совершив рискованный горизонтальный рывок вдоль стены. Он поймал одну из труб, и та с треском поддалась, изогнувшись под его весом. Используя этот импульс, он как