Штурмовой удар - Георгий Савицкий

десантом, прикрываемые грозными «Крокодилами». Ми-24 дали залп НУРСами, из-под коротких крыльев ударили струи серо-черного дыма. Смертоносные снаряды вырвались на волю из тесных пусковых труб, чтобы сеять смерть и разрушение. Череда взрывов возвенчала их короткую жизнь. Затем вертолеты развернулись и ударили из пулеметов, не давая возможности душманам вести прицельный огонь.

Всем штурмовикам — выходим из боя.

Вас понял, уходим.

Штурмовики устремились к своему аэродрому, чтобы вернуться и вновь вступить в бой.

Самолеты сходу садились и торопливо отруливали на стоянку. К ним тут же устремлялась аэродромная команда — заправляли топливом, подвешивали боекомплект, наскоро проверяли приборы. На все — двадцать минут, и — на взлет.

Штурмовики вновь спешили в район десантирования. А там завязался ожесточенный бой. Душманы обрушили всю свою ярость на десантников, стремясь, во что бы то ни стало, выбить их с захваченных позиций. С пронзительным свистом рвались мины, воздух кипел от автоматных и пулеметных очередей. Уцелевшие после авианалета моджахеды дрались со свирепой яростью. Но и десантники не уступали им ни в ярости, ни в стойкости. Среди них было уже много убитых и раненых, но они не сдавались. Огрызались короткими злыми очередями, экономя патроны, снайперы по одному выбивали «духовских» пулеметчиков и гранатометчиков, отрывисто лаяли автоматические гранатометы АГС «Пламя». К ним на вертолетах уже шла подмога, спешили их товарищи-десантники, чтобы взвалить часть ратной ноши на свои плечи, но надо было продержаться еще немного, еще самую малость…

И в этот момент, как избавление, с небес сорвались штурмовики. От взрывов бомб и ракет сотряслись окрестные горы. Су-25 отстрелили ловушки и развернулись для нового захода. В лобовом стекле пульсирует пламенем огневая точка. Пуск! Из-под плоскостей вырываются огненные стрелы ракет. Цель заволакивает пламя и дым. Егор сдвинул переключатель управления оружием на огонь из пушки и снова утопил гашетку в ручку управления. Огненная дуга снарядов хлестнула по моджахедам. Но в это время стрелок-зенитчик поймал несущийся в пикировании самолет в концентрическую паутину прицела и выпустил ему навстречу длинную очередь.

Крупнокалиберные пули ударили по кабине, но броня выдержала. Левый двигатель на мгновение окутался пламенем, из него повалил густой черный дым. Штурмовик тряхнуло, словно он врезался в стену. Егор изо всех сил старался справиться с тряской, машину вело влево. Он перекрыл кран подачи топлива, противопожарная автоматика погасила пламя.

Я подбит, продолжать полет не могу, — доложил Егор командиру.

Ноль тридцать третий, выходите из боя, уходите на свой аэродром.

Вас понял, выполняю.

Подбитый самолет, тяжело переваливаясь с крыла на крыло, потянул на базу. Егор едва дотянул до полосы и с трудом посадил штурмовик. Израненную машину тут же отбуксировали тягачом на стоянку. Злой и раздосадованный Егор вылез из кабины.

Что за повреждения? — спросил он у техников, обступивших самолет. — Починить быстро сможете?

Техники растерянно качали головой, осматривая самолет:

Никак нет. Счастье, что он вообще долетел.

А когда сможете.

Ну, дня через три — четыре.

Левая гондола двигателя была истерзана крупнокалиберными пулями, трубопроводы и силовые магистрали были повреждены, а то и вовсе перебиты. Из-под оплавленных жгутов проводки сочится едкий дым сгоревшей изоляции. Обшивка частично содрана, частично — испещрена пулевыми пробоинами. На бортах под пилотской кабиной — серые пятна свинца от размазанных по броне тяжелых пуль.

Ни хрена себе! — Егор с досадой пнул пневматик носовой стойки — остаться «безлошадным» в разгар боя удовольствие ниже среднего.

На полосу в реве двигателей и тучах пыли садились штурмовики. Неподалеку, хлопая лопастями, приземлялись после боя «вертушки». Они эвакуировали с поля боя раненых, а на обратном пути везли боеприпасы и новые отряды десантников.

К Егору подошел комэск.

Ну что? — спросил он, имея ввиду состояние самолета.

Разбит двигатель, повреждены трубопроводы гидросистемы, проводка… — удрученно сообщил Егор.

Понятно, — коротко ответил командир.

К ним, запыхавшись, подбежал командир вертолетной эскадрильи капитан Кравцов.

Бляха — муха! У меня на второй машине бортача[6] тяжело ранило. а заменить некем. У вас свободных людей нет?

У Егора загорелись глаза.

Разрешите мне, товарищ подполковник!

Тот испытующе посмотрел сначала на Егора, потом на капитана-вертолетчика.

Разрешаю, — он обратился к Кравцову. — Примете?

Конечно. То есть — так точно,– и уже обращаясь к Егору. — Вылет через пятнадцать минут. Ваш вертолет с бортовым номером «восемьсот семьдесят два». Во-он там стоит, — капитан указал рукой по направлению к Ми-8, в который сейчас загружали продолговатые зеленые ящики с боеприпасами.

Беги к машине, скажи командиру экипажа, что ты новый стрелок-бортмеханик.

Есть.

Егор быстро смотался за своим автоматом и направился к вертолету. Он забрался в грузовой отсек, забитый ящиками с медикаментами и боеприпасами.

Ты кто? — спросил его молодой старлей, едва Егор показался в проеме двери, ведущей из грузовой кабины в кабину пилотов.

Ваш новый стрелок, — ответил Егор и протянул руку для приветствия. — Егор.

Игорь, — ответил старлей, пожимая руку. — А это — Вовка, — он кивнул на вертолетчика в кресле второго пилота. — Возьми там шлем лежит, включись в бортовую радиосеть и проверь пулемет, — сказал старший лейтенант. — Наш позывной — «212». Скорее

Егор надел шлем, непривычно массивный, с торчащим возле губ микрофоном. Подсоединил колодку шнура переговорного устройства к разъему радиостанции и занялся пулеметом. Пулемет Калашникова был установлен на турели возле сдвижной двери, рядом лежали запасные коробчатые магазины с патронными лентами. На полу кабины были заметны охристо-красные пятна затертой крови. Летчик взялся за вытертый до блеска деревянный приклад. Проверил подачу патронов, подвигал пулемет на турели, выбирая наиболее удобное положение для стрельбы.

Это стрелок, — доложил Егор. — К полету готов.

Добро, ответил командир экипажа. — Взлетаем.

Глухо зарокотали турбины, захлопали, раскручиваясь, лопасти несущего винта, и вертолет, поднимая тучи пыли, грузно оторвался от земли и пристроился к ведущему. Появились вертолеты прикрытия.

Они летели почти у самой земли, ветер, врывающийся через открытую дверь, приятно холодил лицо. Под брюхом проносилась пестрая лента гор, ущелий и маленьких речушек. Воздух был весь наполнен солнечным светом. Изредка машину потряхивало в турбулентных потоках.

В наушниках раздался голос командира экипажа:

Внимание, десять минут до точки высадки.

Вас понял, к бою готов, — отозвался Егор, снимая оружие с предохранителя.

Сизо-черный от нагара ствол пулемета угрожающе уставился вниз.

На земле замелькали вспышки, и к вертолету со всех сторон потянулись трассирующие пули. Бледные в свете дня, они, казалось, летели прямо в лицо. Они противно зацокали по обшивке, высекая искры рикошетов.

Вертолеты огневой поддержки наклонили свои