Штурмовой удар - Георгий Савицкий

Наконец, опостылевший шум в наушниках исчез — генераторы помех были выключены.

Заканчиваем работу, возвращаемся на базу, — приказал подполковник Волков.

Им на смену уже спешили вертолеты афганской армии, подтягивались танки верных правительству войск.

Через несколько минут пилоты получили радиограмму с Кабульского аэроузла о том, что их товарищи благополучно приземлились и завтра прибудут в часть.

После приземления пилоты получили сразу три благодарности. Первая была от спецназовцев: на поставленных штурмовиками минах подорвался крупный караван с оружием. Вторая благодарность пришла от имени афганского Генерального Штаба. Афганцы благодарили за 'неоценимую помощь при обуздании мятежников. А третья благодарность пришла лично от командующего 40-й Армией генерал-лейтенанта Ткача. Он похвалил пилотов за мужество и мастерство и приказал предоставить списки для награждения особо отличившихся летчиков.

* * *

С утра Егор вытребовал у командира эскадрильи время для тренировочного полета. Вчера ночью техники перебрали не его самолете двигатель и он хотел испробовать его на разных режимах. Подполковник Волков дал согласие. Обрадованный Егор закрутил такую карусель высшего пилотажа на малой высоте, что руководителя полетов чуть удар не хватил. Петли сменялись виражами, виражи — боевыми разворотами и бочками. Завершился комплекс иммельманом с выходом в горизонтальный полет и перевернутым полетом на высоте примерно двадцати метров. Весь персонал базы с восхищением следил за его сногсшибательным пилотажем.

Посадку он совершал под аккомпанемент трехэтажных матов РП и примчавшегося на КДП командира эскадрильи. Подполковник долго орал на него, грозя отстранить от полетов за воздушное хулиганство. Но тут поступил вызов из штаба мотострелковой бригады, они просили воздушное прикрытие.

Готовься к вылету, убивец, — буркнул комэск. — И не лыбься мне тут! Пошел прочь с глаз моих!

Так точно, виноват, товарищ подполковник, — лихо откозырял Егор и, улыбаясь во все тридцать два зуба, побежал к самолету.

Через несколько минут штурмовики взмыли в воздух. Егор наслаждался полетом, той легкостью и силой, подвластной только ему. Он сверился с наколенным планшетом — скоро цель.

«Махаон-два», внимание, до цели пять минут.

Вас понял, Первый.

Егора забавляла мысль, что их позывной — название бабочки.

Вообще-то, позывные определялись произвольно, кроме тех случаев, когда проводились крупные войсковые операции. Они присваивались произвольно, считалось, что подобная практика повышает уровень секретности. Однако в погоне за секретностью случались и казусы. Теперь уже ни для кого не секрет, что в корейской войне и во Вьетнаме участвовали наши летчики-истребители. Чтобы это скрыть, летчикам строго-настрого запрещалось вести радиопереговоры на русском языке, а общаться только по-вьетнамски. Для этого у каждого пилота в наколенном планшете были записаны основные фразы, в роде: «прикрой — атакую», на вьетнамском языке, но русскими буквами. Однако в горячке боя было не до того, чтобы вглядываться в наколенный планшет, выискивая необходимые фразы, да еще и на тарабарском языке. Так что в эфире стоял многоэтажный мат. Естественно, вся конспирация тут же накрылась, ибо так витиевато изъясняться может только русский человек.

Вскоре показалось нужное ущелье. Мотострелки внизу зажгли дымовые шашки, обозначая свои позиции, по направлению к душманам взлетели красные ракеты целеуказания. «Грачи» сделали круг над местом боя и, прицелившись, ринулись вниз. Сброс! Тяжелые толстые чушки полутонных объемно-детонирующих бомб вырываются из-под крыльев, на секунду зависают и устремляются к земле. Штурмовик вздрагивает и послушно набирает высоту, выходя из пикирования. А позади них в узкой горловине ущелья бушует пламя. Огненная река, казалось, выйдет из берегов. Спустя некоторое время, мотострелки вошли в ущелье, от раскаленных камней шли волны жара, под ногами шелестел пепел, в который превратилась скудная растительность.

На следующий день штурмовикам предстояло патрулировать в районе Афгано-пакистанской границы. Тут постоянно происходили стычки между подразделениями Сороковой Армии, правительственными войсками и бандами моджахедов. Нередко в эти стычки вмешивались отряды пакистанской Пограничной Стражи. Наши же десантники и спецназовцы принимали черные береты Стражей за форму американских коммандос и пытались захватить побольше таких беретов, рассчитывая на вознаграждение. Пакистанские летчики тоже вели себя нагло, постоянно нарушая границу и устраивая провокации. Даже пытались атаковать наши и афганские самолеты и вертолеты.

Штурмовики Егора и Сергея летели вдоль прихотливо извивавшейся границы. Полет проходил нормально, следов передвижения моджахедов видно не было. Вдалеке прочертили горизонт два пушистых белых шлейфа. МиГи-21 вели патрулирование в своей зоне ответственности. Внизу по горной дороге пылили несколько БТРов.

Вдруг в кабине штурмовика тревожно запищала «Береза» — бортовая станция радиолокационной разведки засекла излучение чужого локатора. С пакистанской стороны из-за скал вынырнули два МиГ-19 китайского производства с опознавательными знаками пакистанских ВВС[7]. Пара истребителей сопровождала истребители со своей стороны границы.

Ведущий покачал крыльями, демонстрируя подвешенные под крыльями ракеты класса «воздух-воздух».

Егор только скрипнул зубами на этот недвусмысленный жест. «Испугались мы, как же», — пробормотал он и включил рацию.

Ведомый, прием, следуем своим курсом, на пакистанцев не реагируем. У нас свои дела, у них — свои. Как понял, прием?

Вас понял, командир. Как над тайгой в старые добрые времена.

Егор покачал головой и улыбнулся в кислородную маску:

Ты совершенно прав, напарник.

Было видно, как солнечные блики играют на широких крыльях и каплевидных фонарях кабин пакистанских истребителей. Была видна ссутулившаяся фигурка пилота в кабине ближайшего из них, и светлое пятно лица, обрамленное летным шлемом, когда пилот поворачивал голову в их сторону.

Вдруг, вынырнув откуда-то снизу, показалась еще одна пара истребителей, хищных и стремительных.

Ну, ни хрена себе! — присвистнул Егор. — Дело принимало серьезный оборот — перед ними висела в синеве неба пара «Фантомов».

Мощные, смертельно опасные истребители шли рядом, под широкими крыльями замерли в ожидании добычи белые «рыбки» авиационных ракет.

«Ладно, посмотрим, у кого нервы крепче», — Егор потянул назад рычаг управления двигателем, плавно уменьшая тягу. То же сделал и его ведомый.

Штурмовик, благодаря особенностям конструкции и мощной механизации крыла продолжал оставаться устойчивым на малых скоростях полета, тогда как более тяжелые сверхзвуковые истребители рисковали сорваться в штопор.

Пилотам пакистанских «Фантомов» с каждой минутой все труднее приходилось удерживать свои тяжелые машины от сваливания в штопор. Привыкшие к тугому скоростному напору крылья не могли их удержать в воздухе на столь малой скорости.

Наконец, нервы у пакистанских пилотов не выдержали, и они, включив форсаж, резко отвернули вглубь своей территории. Штурмовики тряхнуло их спутными струями.

Ведомый, возвращаемся на базу.

Вас понял.

* * *

Мы долбим эту сучью крепость уже неделю! И уже угробили три истребителя-бомбардировщика. Два пилота погибли. И вдобавок в районе крепости были