Звезда героя - Сергей Малинин

Одинцов был этому очень рад. На Черное море он ехал с тяжелым сердцем, и встреча сразу с двумя старыми приятелями стала для него подарком судьбы.

Со стороны наблюдая за тем, как доктор Кукушкин справляется с обязанностями судового кока, Одинцов коечто вспомнил. Попросив Машкова подождать, он сбегал к машине, откопал в багажнике свою сумку, порылся в ней и, найдя искомое, вернулся к мангалу.

– Удачно получилось, – сказал он. – Знать не знал, что встречу тебя, а подарок купил. Увидел – просто не смог удержаться. Возьму, думаю. Грех, думаю, не взять на память о старом друге.

– Подарок? – Кукушкин перевернул над углями последний шампур и выпрямился. – Подарки я, признаться, люблю. Только боюсь, подарочек, как обычно, с подвохом.

– Ну-ну, – сказал Одинцов, – кто старое помянет…

– Действительно, – поддакнул Машков, – взрослые же люди!

На его крючконосой физиономии застыло нарочито постное выражение, наиболее, по его мнению, подобающее серьезному человеку, но в глазах, как встарь, плясали веселые чертики.

– Это судьба, – сказал Одинцов, протягивая доктору пакетик, который до сих пор прятал за спиной.

Кукушкин с опаской принял подношение и посмотрел на этикетку.

– Соус «Тысяча островов», – прочел он вслух, – Минский маргариновый завод… Ты что, был в Белоруссии?

– В Москве, – уточнил Одинцов. – Купил в киоске возле метро. Хотел сразу употребить, а потом присмотрелся – нет, думаю, нельзя, вещь памятная, именная… Ну, будто знал, что тебя встречу!

– Подвох есть, нюхом чую, – задумчиво проговорил Кукушкин, разглядывая вполне обыкновенный пластиковый пакетик с соусом, – а вот в чем он, не пойму. Не мог же ты опуститься до того, чтобы подсыпать туда слабительного! Тем более что я сначала заставлю тебя попробовать и только потом отважусь взять это в рот…

– Бойтесь данайцев, дары приносящих, – подлил масла в огонь Машков.

– На обороте посмотри, – посоветовал Одинцов.

Кукушкин перевернул пакет и стал читать то, что было крупным шрифтом напечатано на обороте.

– Котлета… – начал он и замолчал, изумленно задрав брови. – Чего?!

– Что, что такое? – заволновался Машков. Он отобрал у Кукушкина пакет, глянул и начал, обхватив руками живот, медленно садиться на землю.

– Убил, – плачущим голосом сообщил он Одинцову. – Без ножа зарезал!

– Котлета «Капитан Кук», – нашел в себе силы дочитать надпись до конца ошеломленный Кукушкин. – ›-мое, две точки сверху! Признавайся, Одинец, где тебе это сфабриковали?

Одинцову стоило немалых трудов доказать, что он действительно купил соус с людоедским рецептом в киоске, не имея в виду ничего предосудительного. Причем у него сложилось вполне определенное мнение, что поверили ему не потому, что он был так уж убедителен, а единственно потому, что ни Кук, ни Машка не считали его способным на такой технически сложный розыгрыш. К тому же он и впрямь не мог заранее знать, что на новом месте службы столкнется с капитаном Куком, а посему после продолжительных, то и дело прерываемых хохотом дебатов на его счет все-таки было записано честно заработанное очко.

Засим, оставив вооруженного продукцией белорусских кулинаров Кукушкина наедине с начавшими испускать умопомрачительный аромат шашлыками, они прогулялись к обрыву, под которым плескались волны Новороссийской бухты. Над обрывом с пронзительными криками кружили чайки, ветер трепал и ерошил кустики сухой травы, укоренившейся в трещинах каменной скалы. Внизу, волоча за собой пенные усы, шел в порт со стороны внешнего рейда быстроходный моторный катер. На корме трепетал, вытянувшись в доску, военно-морской флаг, и даже сверху было видно, как сверкают на фоне черных кителей шитые золотом погоны. Позади них высилась недостроенная, но притом давно обжитая дача кавторанга Машкова; между ними и дачей расположилось похожее на скворечник дощатое строение с односкатной крышей. Данное сооружение было обращено дверью к бухте: Машка по максимуму использовал преимущества своего бесплодного, да к тому же находящегося под угрозой обрушения участка, поставив даже сортир таким образом, чтобы, сидя в нем, при желании можно было вдоволь насладиться морским пейзажем.

Пейзаж и впрямь был хоть куда. Практически из любой точки на дачном участке кавторанга были видны и море, и скалы, о подножия которых разбивался пенистый прибой, и дальний каменный мыс с белой башенкой маяка. Крутая каменистая тропка, которую так и подмывало назвать козьей, петляя, сбегала по отвесному обрыву к крошечному галечному пляжу.

Порывшись в кармане потрепанных, вылинявших добела джинсов, Машков выудил оттуда пачку сигарет и протянул ее Одинцову. Тот отрицательно покачал головой:

курил он нечасто, перерывы между двумя сигаретами у него составляли от получаса до нескольких месяцев – еще одно качество, которому завидовали все, кто был знаком с капитаном третьего ранга Одинцовым. Тогда Машков закурил сам.

– Вон там примерно, – сказал он, указывая дымящимся кончиком сигареты на раскинувшуюся внизу бухту. – Видишь, где вода посветлее? Там отмель, глубина – метров десять—двенадцать. На краю отмели лежит буксир – старый, еще с войны. Мы его в прошлом году нашли, отметили на карте. Хорошее место молодняк натаскивать – и не глубоко, и не мелко, и видимость неплохая, и вообще, как говорится, все угодья. Вот там старшину и пришили.

– Я вижу, тебе эта история не дает покоя, – заметил Одинцов.

– Поставь себя на мое место, – пожал загорелыми плечами кавторанг. – Я уж не говорю о шишках, которые посыплются на мою голову, если этому прокурорскому капитану удастся упечь парня за решетку. Взыскания, пятно на знамени части – это все, брат, можно пережить. Но парню-то каково?! А это, понимаешь, не хрен с бугра, а мой боец. А с сегодняшнего дня, между прочим, еще и твой. Ты, конечно, ответственности за него не несешь…

– Не дави на психику, – оборвал его прочувствованную речь Одинцов. – А почему, кстати, ты так уверен в его невиновности?

– Потому что он физически не мог этого сделать, быстро ответил Машков. – Ну, ты-то ведь не сухопутная крыса и должен понимать разницу между опытным бойцом нашего отряда и новобранцем! Не мог салага опередить старшину, и заряд спереть не мог. Теоретически все возможно, но на практике осуществить это труднее, чем взлететь, просто размахивая руками.

– Я вижу, у тебя имеется собственная версия, сказал Одинцов. Этот разговор его тяготил, поскольку обещал в перспективе массу неприятных и утомительных хлопот.

– Версия не версия, а так… – Машков одновременно пожал плечами и развел руками. – В общем, сдается мне, что там был кто-то третий, посторонний, кому находиться там вовсе не полагалось.

– Киллер, – с легкой насмешкой предположил Одинцов.

– Я об этом думал, – совершенно серьезно отозвался кавторанг. – И пришел к