От красного галстука к чёрной "Волге" - Котов

— Потому что маленькая, — вздыхала та. — Ей страшно.

— Чего она боится?

— Всего.

Постепенно он привык к её присутствию. Просыпался ночью от её плача, видел, как мать, полуспящая, качает её на руках, как отец ходит с ней по квартире, бормоча что-то под нос. Однажды, когда родителей не было дома, а бабушка задремала на кухне, Петя подошёл к кроватке и долго смотрел на спящую сестру. Потом осторожно просунул руку и погладил её по голове — волосы были мягкие, как пух.

— Ты моя сестра, — шепнул он. — Значит, я тебя защищать должен.

Он ещё не знал, что значит «защищать», но звучало это важно, по-взрослому.

Аня проснулась, посмотрела на него мутными, ещё не фокусирующимися глазами — и вдруг улыбнулась.

Это была его первая победа.

Петя Дубов знал наизусть каждый эпизод «Ну, погоди!». Каждую погоню, каждую шутку, каждый вздох Зайца, когда Волк снова оказывался в воде или получал кирпичом по голове. По воскресеньям, ровно в девять утра, он садился перед телевизором «Рубин-714» — огромным, как шкаф, с тёплым стеклом экрана, которое приходилось протирать ладонью от пыли. Мать включала телевизор, и Петя замирал, услышав первые ноты заставки. Даже Аня, которой ещё не было и года, затихала на руках у бабушки, широко раскрывая глаза на мелькающие картинки.

— Смотри, — шептал Петя сестре, тыча пальцем в экран, — это Волк, он плохой. А это Заяц, он хороший.

Аня смотрела, не понимая, но чувствуя братский восторг, и махала ручонками в такт музыке.

После мультфильма Петя тут же превращался в Волка — надевал отцовскую шляпу, скалил зубы и гонялся по квартире за воображаемым Зайцем, пока не налетал на табуретку или не будил спящую в коляске Аню.

— Петька, хватит! — шипела бабушка. — Опять сестру разбудишь!

Но было уже поздно. Аня морщила нос, её лицо краснело, и через секунду квартира оглашалась рёвом. Петя виновато подходил к коляске, качал головой:

— Ну вот, опять ты…

— Сам виноват, — вздыхала бабушка, беря Аню на руки.

Игрушки Пети жили в большой картонной коробке из-под болгарских ботинок.

Плюшевый медведь Мишка — потрёпанный, с одним глазом, пришитым нитками не того цвета. Его подарил дед, когда Пете было три года, и с тех пор медведь участвовал во всех войнах, которые мальчик устраивал на ковре. Мишка мог быть танком, самолётом, а иногда — страшным чудовищем, нападающим на оловянных солдатиков.

Железная машинка «Волга» — синяя, с отваливающейся дверцей. Её Петя обменял у соседского мальчишки на три фантика от «Дюшеса».

Конструктор «Электроник» — подарок отца, который почему-то всегда собирал не Петя, а сам Михаил Дубов, увлечённо что-то паяя на кухне.

Кубики с буквами — ими можно было строить башни, а можно — бросать в стену, проверяя, как далеко отлетят.

Но самой ценной игрушкой была пластиковая фигурка Волка из «Ну, погоди!» — её Петя выпросил у матери после недели уговоров. Волк стоял на комоде, охраняя покой семьи, и иногда, когда Аня заползала в Петькину комнату, он давал ей подержать фигурку — но только под своим строгим надзором.

— Не ломай, — строго говорил он, а Аня, не понимая слов, сжимала Волка в кулаке и смеялась.

Однажды, когда Ане исполнился год, она доползла до комода, дотянулась до Волка и — уронила. Фигурка разломилась пополам.

Петя, увидев это, замер. Потом его лицо покраснело, кулаки сжались. Аня, чувствуя неладное, заплакала ещё до того, как он закричал:

— Ты сломала!

Бабушка вбежала в комнату, подхватила Аню, а Петя стоял над обломками Волка, чувствуя, как мир рушится.

— Ну и ладно, — сказала бабушка, — склеим.

Но Петя знал — склеенное уже не будет прежним.

Вечером отец, вернувшись с работы, нашёл сына, сидящего на кухне с поникшей головой.

— Что случилось?

— Аня Волка сломала…

Отец вздохнул, порылся в кармане и достал новую фигурку — Зайца.

— Держи. Теперь у тебя есть оба.

Петя взял Зайца, повертел в руках. Потом спросил:

— А Ане ничего не будет?

— Нет, — улыбнулся отец. — Она же маленькая.

Петя кивнул. Потом пошёл в комнату, где Аня, уже забыв о своём преступлении, играла погремушкой. Он положил Зайца рядом с ней.

— На. Только не ломай.

Аня схватила фигурку, потрясла её и засмеялась.

Петя вздохнул. Ну ладно. Пусть будет Заяц её. А Волк — его. Так даже правильнее.

Квартира Дубовых находилась в одном из тех сталинских домов на Ленинском проспекте, где высокие потолки и толстые стены хранили шепот истории. Пятилетний Петя воспринимал это пространство как целую вселенную, полную тайн и открытий. Каждое утро, едва проснувшись, он отправлялся в свой ежедневный исследовательский поход.

Главной базой была большая прихожая с вешалкой, до которой Петя пока не дотягивался. Здесь пахло кожей отцовского портфеля и мамиными духами "Красная Москва". В углу стоял дедов сундук с загадочными наклейками - Петя часто пытался его открыть, но магическая защелка не поддавалась его маленьким рукам.

Из прихожей путь лежал в просторную кухню - царство бабушки Ани. Здесь особенно интересно было у плиты, где в нижнем шкафчике жили кастрюли. Петя обожал надевать самую большую на голову, представляя себя космонавтом. А еще там хранился волшебный деревянный сундучок со специями - если осторожно открыть, можно было нюхать загадочные ароматы, от которых щекотало в носу.

Гостиная с высоким книжным шкафом казалась Пете храмом знаний. Он мог подолгу сидеть на полу, листая отцовские научные журналы с непонятными формулами и странными картинками. Особенно его завораживала книга по астрономии с фотографиями туманностей - он верил, что это просто волшебные картины.

Родительская спальня была территорией тайн. Здесь стоял мамин туалетный столик с множеством загадочных баночек и флаконов. Петя тайком открывал их, нюхал, иногда пробовал на вкус - особенно нравился крем с мятным привкусом. В шкафу висели родительские вещи, среди которых он находил утешение, когда скучал по ним - мамин халат пах мамой, а папин пиджак - папой.

Но самым волшебным местом был балкон. Через его дверь Петя мог наблюдать за жизнью двора - как соседки сушат белье, как мальчишки гоняют мяч. Зимой здесь вырастали снежные сугробы на перилах,