Когда меняется мир - Сергей Башкирцев

– А где они? Где результат? Переработка и утилизация вполне возможна, соглашусь, но она всегда требует денежных вложений. Глобальных. Это как за двумя зайцами гнаться. Выгоднее плюнуть на все это. Рост отходов все равно выше, чем их переработка. Так богатые и становятся еще богаче. Помните, неподалеку от нас хотели помойку организовать, люди в лесу бастовали? Мы ж местные, должны были слышать.

Я молча ел, наблюдая за дебатами Жени и Юры. Соленая сочная говядина, пресноватый хлеб и смягчающий сладкий чай полностью отучили мой язык от речи, завязали его накрепко, словно на морской узел. Но мозг человека – штука многофункциональная, так что я продолжал слушать и прогонять мысли.

В словах Игнатьича была какая-то истина. Я знал, что есть даже бизнес такой – устраивать свалки. Палатки люди расставляли, транспаранты, флаги, я помню. Но, сидя у костра и не имея специальных сведений, не так просто прийти к истине, которая раскроет причину всего этого бардака. Может, тут причина немного другая? Почему устоявшийся привычный мир вдруг решил меняться? Может, эксперимент какой в Антарктиде или в Арктике? Ведь невозможен настолько стремительный парниковый эффект.

– На Камчатке землетрясения, и в Японии. А представьте: вдруг какая-то страна добиралась до ядра земли? Китай, например. Откуда так много бедствий? Это вполне возможно.

– Откуда у тебя такие заоблачные догадки?

– Давно еще, когда весной Камчатку начало трясти, наткнулся на сайтик один. Какие-то журналюги проводили расследование. Писали про известную китайскую корпорацию, которая зачем-то бурит скважину у какого-то «Синцзаня». Понятно, в каком-то смысле, может, и бред, но вдруг мы чего-то не знаем? Вдруг потепление и землетрясения – звенья одной цепи?

– Вопрос скорости – интересный, но с сегодняшними токсичными выхлопами в атмосферу это реально. Свалки столько метана и всякой гадости выделяют. Человек успел на природу так нагадить, таять устанешь! Но суть такая, значит… теперь и будем все это расхлебывать.

Глаза Игнатьича жаловались на усталость и недосып. Сосед отпирался, но мы его уговорили немного поспать. Женек, не расставаясь с пистолетом, который давно хотел иметь при себе, тоже быстро уснул. Я единственный, на кого не напала сонливость, поэтому и остался дежурить.

Три вещи, которые не утомляют: огонь, вода и мечта о скорой встрече с моими родными. Между переживаниями и переигровкой сегодняшнего инцидента моя голова была забита только Любой и Ингой. Я задумчиво хрустел ветвями и подкладывал их в костерок, осматривая уже отчищенный от копоти чайничек. Сухие иголки быстро сгорали, треща, как мой шокер.

Вдруг, сидя на корточках, я ощутил небольшой тремор в ступнях. Странное ощущение. Ноги у меня не слабые, а тряска не уходила. К тому же, мой слух уловил приближающийся тяжелый двигатель. Плывет в сторону Архангельска. Интересно, кто это?

Приближается. Грамотная стратегия Игнатьича помогла расположить нам лагерь за кустами, в нескольких метрах от воды. Эти заросли молодых лиственниц и сосен полностью скрывали наше присутствие. Мчится транспорт быстро; разглядеть все нюансы не успеют.

Из-за стволов деревьев просочился патрульный синий катер полиции. На корме никого – все в рубке.

Катер хода не сбавил. Патруль не высмотрел ни одной живой души и исчез вдалеке. Отлегло. Затем Северная Двина снова опустела, создавая ощущение полного одиночества и вымирания. Дорога тоже поутихла. Только переклички птиц заполняли замершую цивилизацию.

Маленькая вибрация в ногах не прекратилась. Я приподнял ногу. Нет… дело было не в ногах. Похоже, еле ощутимо дрожала земля. Вибрировала. Что за чертовщина?

Глава 5. В потемках

К пробуждению Юры и Женька чувство усталости подкралось уже ко мне. Засыпав кострище песком, мы удостоверились, что отблагодарили природу за прием, и отошли от берега. Я отпросился подремать на заднем сидении, передав карту Жене. Солнце за день выгорело и падало за лес, набираясь сил для завтрашнего пекла. Катер на ощупь напоминал камин.

Я отключился сразу, как только заработал мотор. Жужжание и всплески волн очень успокаивали. Я закрыл глаза и провалился в дремотную бездну. Мне редко что-то снится.

Вдруг в глаза посветили. Меня аккуратно растолкала темная фигура в кепке.

– Просыпаемся, просыпаемся, – вежливо попросил человек с фонарем. – Здравствуйте. Капитан Быстряков, будьте добры ваши документы.

Это наконец-то долгожданный сон?

Человек осветил себя. Свет затронул худощавое лицо и штатскую кепку с кокардой МВД. Полицейский стоял на корме заглушенного катера. Еще не совсем вечер, но без дополнительного света уже было проблематично разглядеть лица.

Меня как холодной водой окатило, когда этот вежливый строгий голос представился. В моей груди возникла дрожь. Я поздоровался и протянул паспорт, больше не проронив ни слова. Он присел и еще раз посветил в глаза, но следов опьянения разного рода так и не вычислил. Сторож порядка угукнул и убрал щиплющий глаза фонарик.

– Субботин Виктор Петрович?

– Да, – растерялся я.

– Ладно. Плывите. Счастливого пути. Если беглых наших увидите, сообщите, – равнодушно сообщил он и отдал документы.

– Всего доброго.

Вроде бы мы выкарабкались. Кровь прогрела окоченевшие от страха конечности. Глиссируя, мы быстро уплыли прочь.

– Мы сколько плывем? Долго я спал?

– Часа, наверно, четыре. Ты своим храпом был громче мотора. Теперь будем тебя звать «Компрессор», – добро пошутил Женя.

– Странно. Инга никогда не жаловалась, что я храплю.

– Может, боится сказать? – подколол по-приятельски наш знаток.

– Молодец, Вить! Добротная работа! Даже они ничего не распознали.

«А то! Работа мастера! – заиграло в моей голове. – Хотя самому мне работа не нравится. Наверно это потому, что я заведомо знаю о поддельном документе».

– Главное не суетиться, и все документы в порядке. Как в фильме, помните? – сказал Игнатьич.

Вдруг мотор замолк.

– Опять эта фигня, Юр.

– М-да, – показал отчаяние водитель.

– А что, много раз уже он так чах?

– Пока ты спал, раза два. Хреново заводился. Но это может и потому, что ты все пространство занял, и я не мог подобраться. Если мы сейчас не сможем, то это кабздец.

Мне стало неловко. Но, невзирая на все эксцессы, у меня сохранялся позитивный настрой. Ручной стартер поддался без труда, но результата не было. У горячего мотора сформировался запах горелого пластика.

– Чувствуете запах?

Правая рука со скрежетом дернула шнур. Ничего. Еще рывок. Мотор с болью заревел и снова замолчал. С каждым рывком шнура я ощущал упадок настроения. Брань пронеслась эхом. Мотор не виноват, а все равно получил от меня кулачный удар.

– Тихо ты! Че бьешь-то?

– Чего ж за хрень-то? Вы бензин не заливали? – растерялся я.

– Есть там еще. Заливали.

– Топливо точно есть, и мне кажется,