Открытая рана - Сергей Иванович Зверев

class="p1">Вот только если отбросить наши радужные эмоции и победные реляции, то дела обстояли не так хорошо. Ни о каком паритете речи пока не шло. На конец прошлого года у нас было всего лишь две бомбы суммарной мощностью сорок килотонн. А у американцев — сто семьдесят, общей мощью больше четырех мегатонн, притом снаряженные, готовые к доставке и применению. Соотношение было удручающим.

Нужна русская бомба. Простая. Доступная. Смертельная. Массовая. На нее сейчас трудятся, не жалея себя, сотни тысяч людей. Каждый на своем посту. Одни разрабатывают и строят реакторы, центрифуги. Другие разведывают и добывают уран. Третьи обеспечивают безопасность. И ищут тот чертов заколдованный фургон, который никак не дается в руки.

Мне нужна та проклятая машина. И агентура противника, так вольготно раскатывающая на ней. А в том, что мы имеем дело с агентурной сеткой, накинутой на Проект, сомнений у меня теперь не было.

Грузовой транспорт в СССР в собственности запрещен, значит, вражеский агент крутит баранку на каком-то автотранспортном предприятии. Один раз мы уже отрабатывали их по нападению на Ленковского. Тогда у нас набралось больше сотни, которые крутились в это время по столице и могли быть у места происшествия. Теперь оставалось составить список машин и их шоферов, которые могли быть в пути во время покушения на Базарова. И просто сверить номера машин, а также фамилии водителей.

В итоге этих нехитрых действий осталось семьдесят шесть автомобилей и столько же водителей. Много, конечно.

Втихаря оперативники осмотрели большинство фургонов. Никаких следов ДТП, вмятин, сколов не нашли. Или опять не там ищем, или подрихтовали их.

С Дядей Степой, помощь которого была просто неоценима, мы судили-рядили, как быть дальше. Конечно, теоретически хорошо бы задержать всех до выяснения и прессовать до волшебного пробуждения совести и внезапного желания сотрудничать с органами. Но такое даже в тридцать седьмом году не практиковалось. Это, считай, целая войсковая операция, притом в Москве. Нужно совершенно не дружить с головой, чтобы рассчитывать получить согласие на такое.

Под легендой расследования ДТП тупо спрашивать всех — где вы были тем роковым вечером? Естественно, услышим хорошо подготовленную и продуманную ложь. При этом виновник будет держаться гораздо увереннее и бодрее, чем невиновный. А если надавить сильнее, то вообще насторожим фигуранта и он просто подастся в бега. Даже если удастся его расколоть и задержать, то велик шанс, что это станет известно его подельникам и они скроются. Нам нужна вся сеть. А сеть вытаскивать лучше в тишине, чтобы рыбку не спугнуть. И одномоментно.

— В лоб соваться нельзя, — сказал я.

— Семьдесят шесть человек, — кивнул муровец. — Вроде много. Но сколько предприятий получается?

— Больших — семь, — сказал я. — И еще всякая мелочевка.

— Всего семь. Вот и не стоит пороть горячку. Подработаем их агентурным путем.

Чем хороша созданная в нашем государстве охранительная система — практически на каждом более-менее значимом объекте есть источник оперативной информации. Осведомитель, агент, секретный сотрудник, как ни назови — это тот человек, который там свой, но на деле он наш. Присматривает, приглядывается, прислушивается и при необходимости совершает активные действия. В том числе и на тех же автобазах есть источники, состоящие на связи у нас, в уголовном розыске, в ОБХСС. Вот и настала пора им поработать ударно на благо Отечества.

Правда, есть еще одна опасность. А вдруг наш источник одновременно окажется и вражеским агентом, двурушником. А что, завербовался — и уже хоть боком, но имеешь отношение к органам, значит, можешь не только давать, но и получать информацию, которая может оказаться важной. Даже агентурное задание, выдаваемое источнику, может сказать о многом. И на подозрении будешь в последнюю очередь — все же какой-никакой, а свой.

Ладно, это называется перестраховка, переходящая в болезненную подозрительность.

— Решено. Агентурное освещение. Не поможет — будем пропускать всех через сито допросов, — постановил я.

Сказано — сделано. Даны задания и поручения негласным источникам. Пошла агентурная работа.

И через пару дней, в воскресенье, мы получили первый результат…

Глава 19

В парке «Останкино» синеющий среди вековых дубов пруд надежно стерегли гипсовые девушки-спортсменки на постаментах. Уже начала работать лодочная станция, и по воде в тесноте водоема лениво скользили прокатные лодки, слышался плеск весел и радостный смех отдыхающих.

Из громкоговорителя звучала новая лирическо-производственная жалостливая песня про любовные страдания колхозного бригадира:

«Говорить не умею речисто я,

Хоть порой могу коснуться разных тем.

Но взгляну лишь в глаза твои чистые,

И от счастья немею совсем…»

Здесь должна была состояться встреча. Пришли мы на нее с Дядей Степой заранее, больше по привычке, чем из опасения — надо было понаблюдать за обстановкой, сориентироваться на местности.

А обстановка была воскресная, расслабленная, даже завидно становилось. Отдыхающие гуляли — парочками, семьями и поодиночке. Ели эскимо и пломбиры, которые продавщица в белом фартуке сбывала с передвижной тележки-холодильника с надписью «Мороженое». Пили ситро и газировку, которую разливали для них из стеклянных тубусов в крохотном павильончике. Покупали у сидящего на складном стуле лоточника папиросы. Крутились на карусели.

Тоже хотелось беззаботно расслабиться, посидеть на лавочке под знаменитыми Шереметьевскими дубами, покормить шустрых, разбалованных всеобщим вниманием белок. Но куда там. Через несколько минут появится «кролик» — так в розыске именовали агентуру.

А вот и он! Явился — не запылился.

Невзрачный низкорослый мужичонка, обильные татуировки на руках которого свидетельствовали о богатом уголовном прошлом, являлся осведомителем с оперативным псевдонимом Зверь. Он с удовольствием поедал брикет пломбира и вид имел какой-то презрительно-скучающий.

Дядя Степа уже сталкивался с ним раньше, поэтому встреча проходила без обязательного в таких случаях участия оперативника, у которого источник на связи.

На зверя осведомитель если и был похож, то лишь на белку — шустрый, с бегающими глазами и резкими, дергаными движениями. Он состоял на связи в МУРе. Был когда-то блатным. Ныне в завязке и честно трудится на благо Родины автослесарем на автобазе номер три. И так же честно барабанит на несунов, воришек, расхитителей соцсобственнности, а заодно на своих бывших корешей — воров, которые нет-нет да заглядывают к нему на огонек по старой памяти.

Агенты бывают разные. Некоторые работают из-под палки. Другим просто нравится это тайное дело, они в азарте добывают информацию и готовы вломить кому угодно из любви к искусству. Вот и Зверю это, судя по всему, было по душе. Он весь лучился самодовольством, когда излагал добытую им информацию.

— Я всегда знал, что это протокольная морда, —