Кукла на цепочке - Алистер Маклин

Маггенталер и Моргенштерн пребывали практически в тех же позах, что и перед моим уходом, и таращились друг на друга в кромешной растерянности и страхе. Рука Маггенталера, державшая бумагу, повисла плетью – жест полного неверия в происходящее.

– Обыск!

Эти нотки патетики, душевной боли, трагичности могли довести до слез даже статую. Будь он вдвое меньше ростом, отлично бы сгодился на роль Гамлета.

– Обыск на складе Моргенштерна и Маггенталера! Вот уже полтора века наши семьи – уважаемые… нет, почетные амстердамские негоцианты. И надо же. – Он нашарил за спиной стул и оцепенело опустился на него; бумага выпала из руки. – Обыск!

– Обыск! – вторил ему Моргенштерн, тоже сочтя нужным усесться. – Обыск, Эрнест! Черный день для Моргенштерна и Маггенталера! Господи боже! Какой позор! Какое бесчестье! Обыск!

Маггенталер в отчаянии махнул рукой:

– Что ж, валяйте, обыскивайте.

– Разве вы не хотите узнать, что будем искать? – деликатно осведомился де Грааф.

– С чего бы мне этого хотеть? – Маггенталер силился привести себя в кратковременное состояние гнева, но для этого он был слишком сильно потрясен. – Полтора века… Сто пятьдесят лет…

– Ну-ну, господа, – взял успокаивающий тон де Грааф, – не надо это принимать слишком близко к сердцу. Понимаю, вы шокированы, и, на мой взгляд, мы занимаемся мартышкиным трудом, но нами получено официальное заявление, вот и приходится действовать по официальной процедуре. Имеется информация, что вы незаконно приобрели бриллианты…

– Бриллианты! – Маггенталер в оторопи уставился на партнера. – Йен, ты слышал?! Бриллианты! – Он сокрушенно покачал головой и обратился к де Граафу: – Если найдете, оставьте мне несколько штучек, ладно?

Его мрачный сарказм не подействовал на полковника.

– А еще, что гораздо серьезнее, оборудование для обработки алмазов.

– Ну да, этим оборудованием мы завалены от пола до потолка, – процедил Моргенштерн. – Смотрите сколько угодно.

– И в книги счетов можно заглянуть?

– Заглядывайте куда хотите, – устало произнес Маггенталер.

– Благодарю за сотрудничество.

Де Грааф кивнул ван Гельдеру, и, когда тот вышел из комнаты, полковник продолжил доверительным тоном:

– Заранее прошу прощения за совершенно напрасную трату вашего времени. Сказать по правде, меня куда больше, чем несуществующие бриллианты, интересует жуткая штука, что подвешена на цепи к вашей подъемной балке.

– Что еще за штука? – вскинулся Маггенталер.

– Кукла. Большая такая. На цепи.

– Кукла на цепи? – Маггенталер выглядел ошеломленным и напуганным, а ведь не так-то просто изобразить то и другое одновременно. – Перед нашим складом?! Йен!!!

С учетом комплекции Моргенштерна и Маггенталера было бы преувеличением сказать, что мы бегом взлетели по лестнице, но все же до третьего этажа добрались весьма быстро. Там застали за работой ван Гельдера и его людей, и по распоряжению де Граафа инспектор присоединился к нам. Я надеялся, что его помощники не станут изнурять себя заведомо бесполезными поисками. Они даже не уловили запаха каннабиса, от которого ночью на этом этаже свербило в ноздрях; впрочем, я бы не сказал, что приторный до тошноты аромат какого-то мощного цветочного освежителя хоть сколько-то улучшил атмосферу. Но вряд ли на текущий момент стоило поднимать эту тему.

Обращенная спиной к нам, кукла с темноволосой головой, заваленной на правое плечо, все так же покачивалась на ветру. Поддерживаемый Моргенштерном и явно не слишком довольный риском, которому подвергался, Маггенталер осторожно дотянулся до цепи чуть выше крюка и приблизил ее достаточно, чтобы не без усилий отцепить куклу. Он держал калеку в руках и долго рассматривал, затем покачал головой и обернулся к Моргенштерну.

– Йен! Работник, который это устроил… Работник, способный на столь гнусные шутки, будет уволен в тот же день, когда мы узнаем его имя.

– В тот же час, – поправил его Моргенштерн, кривясь от отвращения – но не к кукле, а к вандализму, которому она подверглась. – И ведь такую красивую выбрал!

Моргенштерн ничуть не преувеличил. И впрямь кукла была великолепна, не только благодаря отменно скроенным и подогнанным по фигуре лифу и юбке. Хотя шею жутко изуродовал крюк, лицо осталось изумительно красивым. Настоящее произведение искусства, в котором так органично сочетались цвета: черный – волос, карий – глаз и румяный – щек. Тонкие же черты лица были проработаны столь тщательно, что казалось – это лицо не куклы, а человека, обладавшего личностью и яркой индивидуальностью. И не у одного меня возникла эта иллюзия.

Де Грааф забрал куклу из рук Маггенталера.

– Поразительно, – пробормотал он, рассматривая. – Красивая – и как настоящая, как живая. Живая… – Он взглянул на Маггенталера. – Вам известно, кто изготовил эту куклу?

– Никогда не видел таких. Уверен, она не из наших. Надо спросить у менеджера по этажу, но он, конечно, скажет то же самое.

– И какая изысканная расцветка, – размышлял вслух де Грааф. – Идеально подходит к лицу. Невозможно придумать такой образ. Конечно, мастер работал с живой моделью, с женщиной, которую он знал. Инспектор, а вы как считаете?

– Иначе и быть не могло, – категорично заявил ван Гельдер.

– Такое чувство, что мне знакомо это лицо, – продолжал де Грааф. – Господа, кто-нибудь из вас видел когда-нибудь похожую девушку?

Мы все медленно покачали головами, и медленнее всех это сделал я. Снова в моем желудке лежал свинец, но в этот раз он был покрыт толстым покровом льда. Дело не только в том, что кукла была до жути похожа на Астрид Лемэй. Не могло быть никаких сомнений, что именно Астрид Лемэй и послужила моделью.

Через четверть часа после того, как результат тщательного обыска на складе оказался ожидаемо нулевым, де Грааф простился с Маггенталером и Моргенштерном снаружи на лестнице; мы с ван Гельдером при этом держались в сторонке. Маггенталер снова лучился радостью, а Моргенштерн стоял рядом с ним и улыбался снисходительно. Де Грааф с чувством пожал обоим руку.

– Еще раз приношу извинения, – говорил он чуть ли не покаянно. – Полученный нами сигнал оказался ложным – такое, увы, не редкость. Разумеется, в нашем архиве не останется никаких упоминаний об этом визите. – И пообещал, широко улыбнувшись: – А документация будет вам возвращена, как только некоторые заинтересованные лица убедятся, что напрасно надеялись отыскать в ней признаки нелегальной торговли алмазами. Хорошего дня, господа.

Мы с ван Гельдером тоже попрощались по очереди, и я с особой теплотой жал руку Моргенштерну, думая при этом: как хорошо, что он не умеет читать мысли и не обладает врожденным даром ощущать, как рядом ходит смерть. Ведь не кто иной, как Моргенштерн, присутствовал накануне в ночном клубе «Балинова» и первым покинул его следом за Мэгги и Белиндой.

Обратный путь до Марниксстраат мы проделали в частичном молчании, то есть молчал я, а де Грааф и ван Гельдер беседовали вполне непринужденно. Похоже, их куда больше интересовал курьезный случай со сломанной куклой, чем предполагаемая причина обыска. Данное обстоятельство вполне ясно показывало, какого они мнения об этой предполагаемой причине, а у меня не возникало соблазна вторгаться в разговор и подтверждать правильность этого мнения.

У себя в кабинете де Грааф сказал:

– Кофе, майор? У нас работает девушка, которая варит лучший кофе в Амстердаме.

– Придется отложить удовольствие – я очень спешу.

– У вас есть планы? Может, какое-нибудь направление действия?

– Нет. Только лежать на кровати и думать.

– Тогда зачем…

– Зачем я сюда приехал? Есть две маленькие просьбы. Пожалуйста, узнайте, не поступило ли для меня какое-нибудь сообщение по телефону.

– Сообщение?

– От человека, на встречу с которым я выходил со склада. – Я уже до того докатился, что с трудом мог понять, правду говорю или лгу.

Де Грааф кивнул, взял трубку, кратко поговорил с кем-то, записал длинный набор букв и цифр и протянул мне листок. Буквы не имели смысла, а цифры, переставленные в обратном порядке, были новым телефонным номером девушек. Я положил бумагу в карман.

– Спасибо. Мне предстоит это расшифровать.

– А вторая маленькая просьба?

– Не найдется ли у вас бинокль?

– Бинокль?

– Хочу понаблюдать за птицами, – объяснил я.

– Конечно, – серьезным тоном ответил ван Гельдер. – Майор Шерман, надеюсь, вы помните, что мы обязаны тесно сотрудничать?

– И что?

– Вы, если можно так выразиться, не очень-то общительны.

– Обязательно пообщаюсь с вами, когда у меня появится что-нибудь стоящее. Не забывайте, что над этим делом вы работаете уже больше года, а я и пары суток здесь не провел. Так что повторяю: мне нужно вернуться