Пятьдесят на пятьдесят - Феликс Фрэнсис

— Мы тоже так считали, — сказал он. — Но, похоже, ошибались. У чипа, который вводят лошадям под кожу на шее, есть номер, определенный и постоянный. Но затем кто-то вдруг обнаружил, что с помощью очень сильного и локализованного магнитного поля номер этот можно стереть с чипа. В точности так же, как ярлыки со штрихкодом стираются в магазинах на кассах после оплаты покупки.

— Только не говори мне, что с помощью этого микрокодера можно вписать новое число, — пробормотал я.

— Ну, не совсем так все просто, — ответил он. — Магнитное поле должно быть очень сильным, а это может полностью разрушить электронный чип. А вот с помощью микрокодера можно вписать любое число на новый чип, ввести его затем под кожу животного, и, будьте любезны, получайте себе новую лошадку.

— Ну а как же тогда лошадиные паспорта со всеми этими закорючками, водяными знаками и прочее?

— Все бы было в порядке, если бы не человеческий фактор, — ответил он. — Слишком уж много людей верят в продвинутые технологии без вопросов. Это как в теннисе. Все споры на тему того, был мяч в пределах площадки или вылетел, сразу кончились, как только появилась компьютеризованная система «Ястребиный глаз». Игроки, как и все остальные, верят в нее безоговорочно. Если «глаз» говорит, что вылетел, значит, вылетел. То же самое и здесь. Если чип говорит, что это лошадь А, значит, лошадь А, хотя все эти твои завитушки в паспорте говорят, что это лошадь Б. Власти пытаются заставить людей проверять и то и другое, но те по-прежнему верят в непогрешимость чипов. Ведь, в конце концов, те же власти настояли, чтобы их вводили, а теперь говорят, что возможно надувательство.

— А что, везде используют одни и те же? — спросил я.

— В основном, — ответил он. — За исключением Соединенных Штатов. Там вообще не используют чипов, по крайней мере пока. Вместо них делают татуировку на губе лошади, изнутри. Но если лошадь должна приехать в Европу или Австралию на скачки, ей первым делом надо поставить чип.

— И кто это делает? — спросил я.

— Ветеринарный врач от комитета по скачкам.

— Сдается мне, системе нужны перемены, — заметил я.

— А мне нужен микрокодер, — напомнил он.

— Неужели нельзя сделать еще один? — спросил я.

— Думаю, что можно, — ответил он. — Но наши ученые говорят, это не так просто.

— Ну а человек, который сделал первый? Он наверняка сможет сделать и еще один.

— Эх, — вздохнул он. — Тут тоже целая история.

— Какая еще история? — спросил я.

— Некий шустрый полисмен из штата Виктория пристрелил его. За то, что бедняга якобы сопротивлялся при задержании.

— Насмерть?

— Ну, практически да, — ответил он. — Пуля засела в мозге. Стал полным идиотом.

«Какая жалость, — подумал я. — Умнейший из ученых, и кем теперь стал? Овощем».

— Ну, кто-то другой может поработать над этим, — сказал я. — Лучше всего поискать среди четырнадцатилетних очкариков в экспериментальной школьной лаборатории. — «Или взять такого, как Лука», — подумал я, но говорить не стал.

— Тут нужен человек не только со знаниями, но и целеустремленный, — сказал он.

— Если человек обладает знаниями, это уже означает, что он целеустремленный. Ты уж поверь, кому, как не мне, букмекеру, знать.

Он засмеялся.

— Возможно, ты прав. Но нам надо постараться опередить их.

— А как насчет использования этих американских татуировок?

— Их сложно делать, и становится трудно считывать по мере того, как лошадь стареет, — ответил он. — Да и стопроцентной защиты от мошенничества тоже нет. Всегда найдется ловкач, способный изменить изначальную татуировку.

Мы уже довольно долго сидели в машине и разговаривали, и я все это время пытался сообразить, что же делать. Почему он ничего не спросил о деньгах? Знал ли вообще, что в рюкзаке были спрятаны еще и деньги? Стоит ли мне отдать ему микрокодер и наличные? Есть ли у меня выбор в данной ситуации? А что, если Джон напрямую связан с полицией штата Виктория? Или же со старшим инспектором Льювелином? Но почему тогда он пробрался ко мне в дом через окно и глубокой ночью?

— Ладно, шут с ними, с лошадьми, — сказал я. — У тебя есть удостоверение личности?

— Где, здесь?

— Ну да, — кивнул я. — Откуда мне знать, что ты тот, за кого себя выдаешь?

— Я ведь уже говорил тебе, — нервно заметил он. — Австралийский комитет по скачкам будет отрицать сам факт моего существования.

— А, собственно, почему? — спросил я.

— Сам характер задания таков, что я должен работать под прикрытием. Будь я обычным служакой, меня бы давно раскрыли. Внутри этой организации всегда найдутся люди, готовые продать информацию тому, кого я разрабатываю.

— Джон, а дальше как? — спросил я.

— Смит, — и глазом не моргнув, ответил он.

«Джон Смит, ну да, конечно, как же иначе».

— Так где находится мой микрокодер? — спросил он.

— Отдал подруге.

— Что? — воскликнул он. — Какой еще подруге?

— Одной девушке, специалисту по электронике, — сказал я. — Разобраться, что там к чему.

Он побледнел.

— Верни его! Сейчас же, немедленно!

— Не могу, — сказал я. — Она уехала в отпуск на неделю. В Грецию.

Сам не знаю почему, но мне страшно не хотелось отдавать это устройство. Наверное, потому, что понимал: стоит отдать, и этот Джон просто исчезнет, и мне не удастся узнать об отце что-нибудь еще. А может, просто потому, что я ему до конца не доверял. Не настолько, чтоб отдать свою козырную карту. По крайней мере пока.

— И где проживает эта твоя подруга? — осведомился Джон.

— А тебе зачем? Решил вломиться в еще один дом? — с сарказмом спросил я.

Он покосился на меня уголком глаза.

— Если сочту нужным, то да.

— Она живет где-то в Хай-Вайкомб, — сказал я. — Точно не знаю где. Там, видишь ли, полно домов. Будешь влезать в каждый по очереди?

— Ха-ха-ха! И когда эта твоя подружка возвращается из отпуска?

— Вроде бы в воскресенье, — ответил я.

— И как ее зовут? — спросил он.

— С чего ты взял, что я назову ее имя и фамилию? Шутишь, что ли? Тогда ты сразу найдешь и вломишься к ней в дом.

— Вот что, мистер Тэлбот, — со всей серьезностью заметил он. — Мне кажется, ты не осознаешь, в какие неприятности можешь вляпаться. Уверяю, я не единственный, кто охотится за микрокодером. И один из них может оказаться не столь… — Тут он призадумался, подбирая нужное слово.

— Честным? — спросил я. — Знаешь, не смеши.

— Терпеливым, — сказал он. — Люди в нашем деле попадаются весьма неприятные.