Письмо из прошлого - Алексей Викторович Селютин

— Та ты задолбал меня, уркаган! — выкрикнул кто-то недовольно.

— Затухни, папаша. Твоя очередь хавку готовить, — ответил кто-то пронзительно-презрительным голосом. Противным таким, будто подростковым.

Недовольный нецензурно выругался. А противный засмеялся в ответ.

Продолжения не последовало. Я выждал с минуту и пополз дальше. Узнал знакомые очертания, заметил даже холмик, спустившись с которого в овраг ранее обнаружил тело Конрада Риттера, и осторожно подобрался к толстому стволу хвойного дерева.

Генератор продолжал работать, помогая скрыть мои действия. Я осторожно выглянул из-за дерева и действительно метрах в пятидесяти увидел стандартный бензиновый генератор литров на двадцать. Его яркая жёлтая окраска привлекала внимание.

Но куда больше внимания привлекал изменившийся ландшафт.

В прошлый раз тут повсюду росли кусты, деревья чуть ли друг к другу не прижимались. Хвойный ковёр и море шишек под ногами.

Сейчас же деревьев стало поменьше, что подтверждали свежие пеньки. Трава скошена. Кое-где видны воронки грязной земли. Обтёсанные брёвна, сложенные в поленницу. Провода протянуты через ветки и исчезавшие в одной из палаток.

Возле грамотно разведённого костра, окружённого камнями, сидели два человека. Один укрылся плащ-палаткой, а второй сидел в тёмно-синей майке. Обоих совершенно не смущало, что в паре десятков метров от них ранее находились могилы немецких солдат.

Генератор тарахтел как ненормальный. Я видел, что те двое чем-то занимаются, обмениваясь репликами. Но ничего не слышал. Потому, ещё раз внимательно осмотревшись и убедившись, что больше свидетелей нет, решил подобраться ближе.

Я немножко поменял направление, чтобы держаться за спинами тех двоих, сполз в уже знакомый овраг, который, судя по воронкам, не только перекопали, но и повзрывали, и заскользил вниз. Увидел выстроенные полукругом вместительные палатки и направился туда.

— Я считаю, бред это всё, — услышал я, когда замер в воронке в десяти метрах от говорившего. Массивный мужик, укрывшийся плащ-палаткой, недовольно жестикулировал. В одной руке он держал нож, в другой — наполовину очищенную картофелину. — Гниём тут как придурки, пока они омаров жрут. А ведь доказательств до сих пор никаких.

— Семёныч, ты не по делу базаришь, — сидевший рядом худощавый мужик сплюнул прямо в костёр. Его плечи и спина, скрытая за майкой, были покрыты татуировками. — Анкер пургу не гонит. Сказал — как сказал. Может, городские попутали… И не тыкай пером во все стороны!

Его сосед скинул в кастрюльку с водой очищенную картофелину.

— Мирон, ты Анкера благодари, что столько раз мою руку сдерживал. Я бы тебя, засранца, уже раз двадцать бы отделал. Научил бы уважать старших… Я тебе по делу говорю, а ты мне — городские попутали.

— Ты мне не пахан. Ты — со мной сиделец, — противно засмеялся худощавый. — Ведь именно нас двоих они не взяли. Бросили, будто мы петухи какие.

— Тебя в город выпускать опасно, форточник ты долбанный, — ответил подколкой на подколку толстяк. — Людей только пугать.

— Да и тебе, Семёныч, наверное, в твоей мусарне ни раз за рожу прилетало. Кроме того, что урод, так ещё и взяточник известный, — продолжал смеяться худощавый.

Тот, которого звали Семёныч, сбросил капюшон, продемонстрировал бандану цвета хаки на толстой голове. Прекратил чистить картошку и зло посмотрел на соседа.

— В своё время я такую шваль, как ты, мордой по каменному полу возил, выбивая чистосердечное. Смотри, могу повторить.

— Да ладно тебе, Семёныч, — примирительно похлопал того по плечу худощавый. — С кем мне ещё базарить, кроме тебя? Анкер — пахан суровый. С ним не побазаришь. А городские слюнтяи пахнут, словно шалава. Стоять рядом с ними противно, не то что базарить.

— Застряли мы тут, вот что я говорю, — Семёныч, видимо, подобрел. Его тон снизился на несколько октав. — Неделю носом землю роем, как кроты. А нашли только кости. Где остальное, мне интересно. И есть ли оно здесь вообще.

— Семёныч, коммерс этот к Анкеру с фуфлом бы не пришёл. И не уговорил бы ни за что. Но если пахан согласился, значит просёк фишку. Убедился.

— Ну и сколько мы тут будем сидеть? Тут телефон даже не ловит. Прям дикари какие.

— Сколько надо, столько и будем. Как коммерс скажет, я так понял…

— Слышь, слышь, Мирон, — Семёныч захихикал и пихнул худощавого в плечо. — Видел, как Чили смотрела на москвича этого? Когда он только приехал. Бля буду, будь я на месте Анкера, если бы заметил, всю морду бы бабе отбил.

— Нет, не видел, — разочарованно ответил Мирон. — Да, думаю, этой шмаре это даже бы понравилось. Она совсем ненормальная.

— Упаси Господь такую дочь иметь, — поддержал Семёныч.

Разговор затих. Толстяк вернулся к поварскому занятию, а худощавый взял нож и принялся нарезать крупные куски сала. Нанизал несколько штук на острую ветку и поставил у огня.

А я, впечатлённый неожиданным разговором, помаленьку стал сдавать назад. Я насмотрелся достаточно и теперь мне предстояло поразмышлять.

Несмотря на раннее утро и хорошую освещённость, меня никто не заметил. Отчасти помогла пасмурная погода, отчасти работающий генератор. Я выбрал направление движения со множеством деревьев по пути и ушёл незамеченным. Отполз метров на пятьдесят и, на прощанье, окинул стоянку взглядом.

Что ж, теперь всё ясно окончательно. Фигуры расставлены на доске, фигуры подсчитаны. Немножко удивительно, конечно, что конкуренты так неосторожно разбили лагерь прямо на месте раскопок. Но и ладно. По крайней мере стало очевидно, что здесь ничего нет. Как Марат и говорил.

Итак, что мы имеем? Два отморозка оставлены присматривать за лагерем. Судя по всему, они действительно отморозки. Один явно бывший уголовник, а второй — или бывший, или действующий «мент». Знают друг друга давно. Что неудивительно. И, вроде бы, знают остальных.

Теперь пройдёмся по действующим лицам. Тут, как они сами выразились, гниют двое. А в Брянске шикарно живут… сколько? Скольких я там видел? Из незнакомых: рыжий, плюс лживая блондинка, плюс кавказец. Из полузнакомых — банкир и его телохранитель-глыба. Из знакомых — гандон «Руся», Илья и Захар Котт. Итого десять. Получается, в команде конкурентов десять человек. Пусть десять человек, не обладающих особыми знаниями и навыками, но оттого не менее опасных. Особенно вот эти отморозки и телохранители банкира.

Теперь попробуем определить, где, как говорится, «подлежащее», а где «сказуемое».

Кто таков «Анкер»?

Ладно, пусть «подлежащее», вернее «надлежащее», в зависимости от степени возбуждения, мы уже определили. Несомненно «Чили» — это та блондинка. Дама, очевидно, с перчиком. Уж мне ли не знать… Вернее, шмара, как о ней говорил Мирон.

Ну а Анкер кто? Кавказец? Или рыжий? Рыжий не выглядел хоть немного опасным. Он похож на весёлого раздолбая, который зарабатывает на хлеб, продавая подросткам коноплю. Вряд