Письмо из прошлого - Алексей Викторович Селютин

в июне-то, в месяце, когда самая короткая ночь… Затем, пока остальные экономно умывались и выполняли естественные потребности, вскипятил воду на газовой горелке — костёр на ночь мы решили не оставлять — и залил кипятком чашки с порошком растворимого кофе. Вылил оставшийся кипяток в термос, ведь день предстоял непростой, и сложил съестные припасы в рюкзак. Я планировал нести всё сам, ибо хотел, чтобы остальные оставались налегке. Если случится что, дать по тапкам им будет куда проще.

— Порядок? — тихо спросил я Марата, который ковырялся в металлоискателе.

— Да, нормально, — его голос слегка съехал на визг.

— Ты чего, парень?

— А вдруг мы сегодня найдём… А? Я даже представить не могу.

— Ты это… Не дели ту самую шкуру неубитого животного, — посоветовал я. — Плавать на облачке экстаза будешь, когда найдём. А не до того, как найдём. Твоя задача на сегодня — оставаться максимально собранным. Об остальном позаботимся мы.

— Конечно, командир, — кивнул Марат. Улыбнулся и добавил. — Спасибо.

Я проверил экипировку. С утра было прохладно, плюс нам необходимо слиться с лесом. То есть никаких шортиков и полупрозрачных топиков. Штаны крепкие, тёмно-зелёного цвета. Футболки, ветровки, бейсболки. А затем повёл команду за собой.

В этот раз никаких генераторов я не услышал. В стане врага мирно спали. В чём я убедился своими глазами, когда подполз ближе. И дал отмашку Марату приступать.

На топографической карте, мною раздобытой, мы тщательно расчертили маршрут — туда-сюда порядка ста метров, зигзагом удаляясь строго на север. Этого маршрута Марат и придерживался. К работе своей он отнёсся ответственно, наушник оставил лишь на одном ухе, а вторым прислушивался к расположившимся вокруг него разведчикам.

Женя и Ксения поставленные перед ними задачи выполняли не менее ответственно. Они держались на порядочном расстоянии от Марата, но не отводили от него глаз. Каждые десять минут, как мы условились, подавали сигнал в виде сжатой в кулаке поднятой руки, сообщавшей, что «всё чисто».

Так прошли следующие два часа. «Рассветай» уже давно пришёл, птицы щебетали как ненормальные, в лесу парить начало неслабо. Но двое, оставленные присматривать за лагерем, продолжали дрыхнуть.

Что, в принципе, было нам на руку, ведь Марат удалялся всё дальше и дальше, так ничего и не обнаружив.

Моральное состояние моих подчинённых, имею в виду тех, кто оставался на стрёме, спускалось в сторону дна. Ксения после первого часа утратила задор. Я даже заметил, что она, то и дело, разбрасывает заскучавшими ногами хвойный ковёр. А Женя больше хотел сам походить с металлоискателем, чем бессмысленно бродить в отдалении и время от времени махать рукой.

Ещё через час Марат сдался. Мы присели с тихий кружок, съели все бутерброды и опустошили термос. Я отметил, что безопасного времени у нас ещё час, максимум. Затем конкуренты обязательно проснутся. И хоть мы удалились достаточно далеко, случайно заметить нас им не составит труда.

Поэтому мы решили сменить поисковика. Надели металлоискатель на Женю и пустили по следу. И буквально через пару десятков шагов он принялся размахивать свободной рукой, радостно повизгивая при этом.

В отличие от меня, Ксения и Марат не смогли справиться с эмоциями. Они рванули к Жене, позабыв о необходимости соблюдать маскировку. Я же, скрипя зубами, двигался медленно и осторожно. И раздал всем троим на орехи, когда две лопатки вонзились в землю, а затем четыре руки извлекли самую настоящую консервную банку говяжьей тушёнки высшего сорта.

Алюминиевая банка прохудилась. Из неё в выкопанную ямку вытекала отвратительно вонявшая жижа. И измазала те самые четыре руки целиком и полностью.

Не сюсюкаясь, я, как главный тренер, пропесочил нерадивых игроков. Отобрал у всех питьевую воды и вымыл собственные руки и руки смущённого Марата. Затем приказал немедленно вонючую яму закопать, утрамбовать и до незаметности накрыть травой и сухими иголками.

И только потом, посмотрев на ясное безоблачное небо, увёл команду обратно в лагерь, захватив, естественно, банку с собой.

— Первый блин комом, — скромно говорил Женя, следуя за мной.

Но я только показал ему кулак; немногим раньше я более красочно объяснил, почему в лесу, особенно рядом с вражеским станом, рот открывать категорически запрещено.

Ксюша на меня дулась. Когда она покинула скучный пост и бросилась к охотнику за сокровищами, её ступня золушкиного размера умудрилась наступить на ветку и, с шумом ядерного взрыва, ею хрустнуть. Так что пришлось провести мадемуазель ликбез, а затем, немного успокоившись, добавить, что лес шума не любит.

И лишь уставшему Марату хватило смелости признать собственные ошибки. И пообещать, что это не повторится. Даже если он найдёт ящик с золотом, он равнодушно остановится, сядет и будет ждать остальных.

Чему я не поверил ни на грамм.

В наш лагерь мы вернулись ближе к десяти часам утра. И там нас ждал очередной сюрприз.

Я услышал подозрительный шорох раньше, чем увидел того, кто топчется у наших палаток. И уже, было, собирался схватиться за охотничий нож на ремне.

Но всё оказалось прозаичнее: возле сложенных у дерева припасов, постукивая по тканевым стенкам палаток прикладом ружья и покрикивая «ку-ку», топтался один знакомый лесник — тот самый Михалыч.

— Иван Михайлович! — воскликнул я, перепугав бедолагу до чёртиков. — Нельзя же так подкрадываться! А если бы и у меня была двустволка?

Иван Михайлович — лесник брянского лесничества — чуть не подпрыгнул. Но всё-таки перепугался в достаточной степени, чтобы с головы слетела кепка, а охотничье ружьё, которое он таскал с собой для солидности, но которое никогда не заряжал, выпало из рук.

— Лёшка! Едрить тебя так! — Михалыч картинно схватился за сердце, когда разобрался, кто его перепугал. — Опять ты подкрадываешься! Опять незаметный!

— А ты что здесь забыл, Михалыч? Откуда взялся? — признаться, он меня тоже слегка перепугал. Но хорошо хоть это он топтался возле палаток, а не Захар Котт.

Иван Михайлович наклонился без кряхтения и с достоинством подобрал и кепку, и ружьё.

— Что это ты, Лёшка, оставил палатки без присмотра? Непохоже на тебя… А это кто? Что за молодые? — нахмурив седые брови, он уставился на моих подопечных.

— Если скажу, что студенты кулинарного техникума, ты поверишь?

Иван Михайлович засмеялся. Я всегда умел его рассмешить намёками на счастливое советское прошлое, где он заразился тем самым "синдромом вахтёра".

— Ты ещё скажи — гимназисты! — продолжал смеяться он.

— Чуть постарше, но такие же неумёхи, — совершенно не соврал я. А затем представил лесника. — Это — Иван Михайлович. Лесник местного лесничества. Даю стопроцентную гарантию, что это он установил капкан, в который угодила Мария Круглова.

Марат, Женя и Ксения с интересом уставились на седобородого