За кулисами в Турине (Плохая война – 7) - Алексей Вячеславович Зубков

Фредерик сам не понял, как он за неделю оброс семьей, свитой и имуществом. Выехал из Генуи на рассвете девятнадцатого декабря один и налегке. Прошла неделя. Теперь у него на шее в незнакомом городе:

Жена Кармина.

Шурин Пьетро.

Алхимик Симон с невестой Маринеллой. У Симона мул.

Конюх Жакуй со своей лошадью.

Оруженосец Андреа с мулом.

Возчик с пароконной телегой, которого нанял в Генуе алхимик, чтобы везти заколдованное золото.

Возчик с пароконной каретой, которого нанял в Генуе Пьетро, чтобы доставить в Тортону Кармину и Маринеллу.

Резвый конь, купленный в Генуе.

Боевой конь из наследства Маккинли.

Вьючная лошадь из наследства Маккинли.

Итого с Фредериком девять человек и десять животных. И всех надо кормить. Симон и Пьетро переехали в аббатство, значит, Жакуя и Андреа можно поселить в Тестоне вместо них, все равно комната оплачена вперед.

Хорошо, что есть жена, которая умеет считать деньги. Как бы со всем этим справился холостяк, и подумать страшно.

Надо откуда-то эту мистерию смотреть. Все окна в домах напротив будут раскуплены за большие деньги. Трибуна, замок и епископский дворец только для придворных. На городских зрелищах мужики покрепче обычно заранее занимают места в первом ряду, которые потом продают. Симон сказал, что лучше спокойно сидеть в тихом месте за кулисами, чем стоять среди публики. Пусть действие видно не с той стороны, зато бесплатно.

Фредерик подумал, не слишком ли нагло будет вести с собой за кулисы кроме двух дам еще и двух слуг. Решил, что слишком. Разрешил Жакую и Андреа посмотреть мистерию из толпы, а сразу по окончании съезжать от Адорно, и чтобы спать ложились уже в Тестоне.

Можно бы было поехать в Тестону общим обозом всем вместе, но после мистерии надо еще забрать в аббатстве Пьетро с золотом. Посвящать в золотую кампанию двух человек, с которыми только вчера познакомились, плохая идея.

Одна из лестниц, ведущих на городскую стену, проходила около дворца епископа. На ступеньках отлично влезали две дамы и один кавалер. Не особенно и выделялись среди прочей публики, которую привели другие участники мистерии, и от участников с небольшими ролями, которые вступят в середине действия. На нижнем пролете дружной толпой сидели студенты и францисканцы. На сцене Тодт и Мятый перебирали задники, повернутые изображениями к стене.

— Раб божий Мятый, — отец Жерар отошел от группы своих и поздоровался.

Тодт, увлеченный холстами, просто кивнул. Он уже здоровался сегодня с Жераром.

— Отец Жерар, — поклонился Мятый.

— Ты готов?

— К чему? К кулачному бою готов.

— Молодец.

Жерар отступил на несколько шагов от Тодта, и Мятый продвинулся за ним.

— Как важное духовное лицо, я буду смотреть на вас из окна дворца епископа. Но духом я буду с вами в одном строю.

— Спасибо, отец Жерар.

— Молва донесла до меня, что наш алхимик скрывался в аббатстве от своих врагов. Веришь?

— Верю, — пожал плечами Мятый, — У всех бывают враги.

— Если они попытаются его убить, не мешай. Убивать колдунов — сложная и опасная работа. Я бы вовсе не рискнул это делать иначе как сжиганием у столба. Но если кому-то угодно попытаться, Бог ему в помощь.

— Только Бог? А я могу им помогать?

— Советом и негромко, не более. Справедливая казнь колдуна и чернокнижника без соответствующего приговора со стороны светского правосудия выглядит как убийство. А если что-то пойдет не так и подпортит впечатление господам с вон той трибуны, то это уже будет оскорбление величества. Да и мы с отцом Августином сильно огорчимся. Ты, наверное, не хочешь, чтобы тебя повесили?

— Наверное не хочу. Хотя мне иногда так грустно, что кажется, лучше бы уже повесили наконец.

— Но-но! Благословляю не впадать в грех уныния. Подумаешь о веревке — молись.

— А… — Мятый собрался спросить еще что-то, но Жерар его перебил.

— Потом. Все потом. Отец Августин обещал нам доски и гвозди после разборки декораций. Завтра встретимся и поговорим.

Кармина и Маринелла за неделю, проведенную в пути, успели подружиться. По пути из Генуи до Тортоны добрая Маринелла, хотя и обижалась, что ее похитили, но ухаживала за несчастной Карминой, которую недоброжелатели отравили загадочным ядом. Кармина немного владела собой на бытовом уровне, но не могла связать пары слов по существу. Зато весьма красочно бредила, рассказывая про поразительные миры и удивительных чудищ. Иногда у нее получались связные истории, которые Маринелла записала бы на память, если бы умела писать.

В Тортоне Кармину встретил и расколдовал молодой муж при помощи волшебного зелья и ночи любви. Сказочники говорят, что для того, чтобы вернуть к жизни заколдованную красавицу, достаточно поцелуя. В главном-то они правы. Поцелуи тоже были. Но все остальные подробности в сказках традиционно пропускаются. Детям такое рассказывать не положено, а взрослые сами догадаются.

Маринелла конечно за нее порадовалась. Утром. Мессир Фредерик почему-то не доверял Симону. Может быть, потому что тот был не алхимиком, а учеником алхимика. Может быть, потому что отравил Фабио Моралью и сказал, что случайно перепутал пробирки. Мессир Фредерик заставил Маринеллу первой попробовать волшебное зелье. После этого она провела чудесную ночь любви с Симоном. И скорее всего, понесла. Симон, будучи честным человеком, обещал жениться. Но мессир Фредерик запретил ему жениться до того, как Симон расколдует золото, спрятанное в свинцовых слитках.

Сегодня утром Симон доложил, что закончил с золотом, оно сложено в сундук в кузне аббатства, а сундук охраняет Пьетро, брат Кармины. После мистерии Фредерик собрался забрать свое золото, отсчитать Симону честно заработанные сто дукатов и отпустить их с Маринеллой на все четыре стороны. Симон готов был венчаться хоть завтра, а в какую сторону ехать из Турина, они еще не обсуждали.

Мистерия началась с рассказа о далекой холодной стране Московии. Аббат даже нашел где-то настоящего московита. Фредерик сказал, что московиты также называются русскими, а этого рыцаря зовут Юстиниан, и они даже знакомы.

Потом появились Адам и Ева. Кармина в шутку закрыла глаза мужу, чтобы он не смотрел на Еву. Маринелла закрыла глаза Кармине, чтобы та не смотрела на Адама. Симон ходил по стене со своими фейерверками и Маринелле глаза не закрыл.

Адам явно мерз в холодный декабрьский день. Хорошо, что на площади нет ветра, а то бы совсем простудился. Зато бесстыжая Ева как будто совсем не ощущала холод.

Очень удачно получилось, когда Адам съел яблоко и стал как бы более