Танго Агарта. Книга первая - Валерий Николаевич Ковалев

– М-м -м..,– снова с готовностью закивал страж и нажал дрожащей рукой на одну из расположенных ниже клавиш.

Где-то в недрах платформы тихо зажужжал двигатель, сеть на экране поползла в сторону, и он стал чистым.

– Молодца, – хлопнул немца по плечу Флуераш и потащил того обратно.

– Значит так, Гена, – извлекая из кобур убитых лазерные «парабеллумы», – протянул лейтенанту один Рыбаков.

– Сейчас ты быстро возвращаешься на лодку, докладываешь, что путь свободен и можно возобновить движение. Меня подберете, когда будете проходить платформу.

– Есть, командир, – сунул пистолет под клапан на груди Флуераш, после чего снял с переборки бухту висевшего там бросательного конца и быстро вышел.

– Удачи тебе, – пробормотал капитан-лейтенант, наблюдая в иллюминатор, как тот, захлестнув петлю за один из лееров, в следующую минуту бесшумно исчезает.

… – Что-то долго нет наших ребят, – опершись о стрельбовой пульт и глядя на наручные часы, сказал в звенящей тишине Майский.

– Да, уже прошел почти час, – тревожно взглянул на командира Котов. – Может пошлем вторую пару, из наших?

– Ждем еще тридцать минут, – нахмурился Туровер, и все замолчали.

На пробковом покрытии переборок и металле входной шахты появились крупные капли конденсата, лежащая на дне лодка охлаждалась.

А спустя еще десять минут над их головами послышался неясный шорох, а затем едва уловимый металлический щелчок.

– Вернулись, – последовал облегченный вздох, и Майский с трюмным старшиной стали по обе стороны «гармошки» тубуса*.

Между тем в шахте послышался гул вытесняющего воду воздуха, потом несколько коротких ударов по металлу, и помощник с трюмным, помогая друг другу и сопя, открыли тяжелую нижнюю крышку.

Из – под нее плеснуло облачко брызг, звякнул установленный кем-то трап, и в темном отверстии люка появились ноги в ластах.

– Осторожно, – шагнул вперед Котов, и водолазу помогли спуститься.

Чуть позже, освобожденный от акваланга и сняв маску, он сидел в командирском кресле и докладывал стоящему рядом Туроверу обстановку.

– Хорошо, очень хорошо, – внимательно слушая, светлел лицом капитан 3 ранга. – Боцман, всплываем под перископ, механик, вперед, самый малый!

В следующее мгновение субмарина чуть вздрогнула, стрелка глубиномера поплыла вправо, а где-то за кормой, винты стали перемалывать густую воду.

– Иди, Геннадий Александрович, отдохни, – тепло глядя на лейтенанта, сказал Туровер. – У тебя еще есть время.

– Нет, решительно качнул головой тот, – обожду, пока захватим командира. – У нас так принято.

– Добро, – последовал ответ. – Хорошая традиция.

На подходе к платформе, идущий под перископом «Танго» всплыл в позиционное положение*, через несколько минут к его борту подплыл уже бывший в воде Рыбаков, и того быстро втащили в открытую дверь рубки.

Затем лодка снова погрузилась и последовала дальше.

…Утро 20 апреля выдалось погожим. Бледные сумерки полярной ночи чуть рассеялись, у горизонта возникла светлая полоса, над заливом клубилась пелена тумана.

А в ярко освещенной колонии уже кипела жизнь.

На шпиле куба резиденции, над орлом, реяло в воздухе алое, со свастикой в центре полотнище, аналогичные, но закрепленные горизонтально, венчали фасады служебных зданий и дома белеющего в долине жилого городка, широкая набережная матово отсвечивала, вымытым накануне гранитом.

Вдоль нее были выстроены в черные коробки парадные расчеты эсэсовцев, позади, на водной глади, застыли несколько украшенных флагами расцвечивания дисколетов, а с дальних, спускающихся вниз склонов, по извилистой ленте серпантина мерно шагали темные колонны зомби, выведенные для придания действу массовости.

День рождения фюрера, по традиции был главным праздником в базе, и его, как всегда, предполагалось провести с размахом.

– Ральф! – глядя на ближайший склон, приложил к уху трубку рации, стоявший напротив трибун, рядом с комендантом, подтянутый штандартенфюрер. – Поторопите своих животных, время на исходе.

– Яволь! – бодро послышалось в ответ, и колонны хефтлингов ускорили движение.

Когда все участники и зрители были распределены по своим местам (в числе последних были пару десятков «фрау» со своими отпрысками), штандартенфюрер сказал в трубку еще несколько слов и выжидательно уставился в сторону резиденции.

Спустя несколько минут от ее парадного входа отъехали три черных лимузина и медленно покатили в сторону набережной.

Как только первый из них, с трепещущим на крыле флажком, туда въехал, разместившийся на пирсе оркестр по знаку тамбурмажора, взорвал тишину торжественным ревом фанфар, и с противоположного берега в небо взвилась стая чаек.

Потом фанфары смолкли, хлопнули дверцы, и под бравурные звуки марша Ваффен – СС «Эрика»*, все девять членов военного совета Рейха, проследовали к украшенной партийными знаменами и дубовыми венками высокой трибуне.

Когда они заняли свои места, тамбурмажор вновь взмахнул золоченым жезлом, оркестр смолк, и, выдержав значительную паузу, рейхсфюрер Фред Борман обратился к присутствующим с пламенной речью.

Вначале он сказал о знаменательной дате, подарившей миру великого мессию, отца нации и борца за справедливость, затем подробно описал его небывалые заслуги перед человечеством и определил место в новой истории, а далее, потрясая кулаками и брызжа слюной, призвал всех продолжать начатое Гитлером святое дело.

– Фюрер всегда с нами! Мир должен принадлежать Великой Германии!! – с пафосом закончил Борман и выбросил вверх затянутую в перчатку руку.

– Зиг… хайль! Зиг… хайль! Зиг… хайль! – трижды вырвалось из нескольких тысяч глоток, а у ветеранов Рейха на глазах заблестели слезы.

Они вспомнили, как на таких же шабашах, аналогичное вопили миллионы.

Когда овации смолкли, и снова воцарилась тишина, в воздухе раздалась лающая команда, после которой щелкнули каблуки и бряцнуло оружие, а затем грянул гимн фашисткой Германии «Марш патриотов», и начался военный парад.

«Wenn die Soldaten

Durch die Stadt marschieren,

Öffnen die Mädchen

Die Fenster und die Türen.

Ei warum? Ei darum! Ei warum? Ei darum!

Ei bloß wegen dem Schingderassa, Bumderassasa!

Ei bloß wegen dem Schingderassa, Bumderassasa!»

будоражил арийские умы многоголосый хор льющихся из стерео колонок бодрых мужских голосов, и в так им гремели по брусчатке, начищенные берцы* первого парадного расчета.

– Красиво идут! – наклонился к Борману, стоящий рядом Мюллер, и тот величаво кивнул, – еще бы!

Когда первая шеренга упруго шагающих эсэсовцев поравнялась с трибуной, в высоком синем небе, словно из ниоткуда, появились девять дисколетов, под первым из которых плыл громадный нацистский флаг.

Набережная снова разразилась бурным ликованием, а стоящие на трибуне «партайгеноссе» приосанились.

Глава 5. Конец Агарты

Через триста метров ледяные своды тоннеля стали ниже, вода синее, а вдали забрезжило светлое пятно.

– Самый малый, – приказал Туровер, горбясь за перископом.

Далее последовало, – третий торпедный аппарат к выстрелу приготовить! – и все в центральном посту напряженно замерли.

– Третий торпедный аппарат к выстрелу готов, – загробным голосом доложили через минуту из первого