Возвращение Явленной - Евгений Евгеньевич Сухов

— Кто вы?

— В пятнадцатом году в штабе фронта я возглавлял отдел военной контрразведки. Сейчас занимаюсь тем же самым, но уже при нынешнем правительстве.

— И в каком вы звании?

— Подполковник.

— Какими словами мне благодарить вас?.. Господин подполковник… или, может быть, все-таки товарищ подполковник?..

Военный контрразведчик сдержанно улыбнулся:

— Можете называть меня господин подполковник, а можете товарищ Куракин. Как вам заблагорассудится, я не обидчивый.

— И каково это — предавать Россию… товарищ Куракин?

— Вы заблуждаетесь, господин штабс-ротмистр, Россию я не предавал. Я как раз служу России. А какого она будет цвета: белого или красного, для меня не имеет значения. Главное, чтобы она была! Так куда вас отвезти?

— Если вам не трудно, отвезите меня к моей невесте. Я давно ее не видел. Хочу забрать ее с собой, а дальше пусть будет так, как будет.

— Вы говорите о Марии Разумовской? — спросил Куракин.

— Именно о ней, — удивленно протянул штабс-ротмистр. — Вы с ней знакомы?

— Да. Это она попросила меня сделать все возможное, чтобы вытащить вас из «Крестов». И хорошо, что я успел. Иначе вас сегодня расстреляли бы.

— Как она узнала, что я в «Крестах»? — глухим голосом спросил Починков.

— Я ей сообщил об этом… Просматривал списки поступивших в «Кресты» и натолкнулся на ваше имя. Решил проверить, действительно ли вы тот самый Починков, о котором она мне как-то обмолвилась… Мне известно, насколько вы с ней были близки. Так что я не могу отвезти вас к Марии. Теперь она — моя жена…

Лучше бы вы меня расстреляли, подполковник. Почему вы этого не сделали? — простонал штабс-ротмистр. — В этом перевернутом мире Мария оставалась последней моей отрадой. Теперь я не знаю, что мне делать, — отвернувшись, произнес Починков.

— Я это сделал потому, что дал слово офицера спасти вас.

— Вы хотите сказать, красного офицера?

— А разве честь офицера имеет какой-то цвет? И своих убеждений я не поменял… Об этом знают и те, кто доверил мне защищать безопасность России… Давайте я вас все-таки выведу за пределы «Крестов», а там вы уж сами решите, куда вам следует идти. И не испытывайте моего великодушия, оно не безгранично… А дорогу к Марии забудьте навсегда! Такое решение будет лучшим для нас всех! Она уже сделала свой выбор и вряд когда-нибудь его изменит.

Они прошли мимо церкви Святого Александра Невского, выложенного из красного кирпича (из такого же были построены тюремные корпуса; в «Крестах» преобладал красный цвет, что угнетающе действовало на психику заключенных) и повернули прямиком на Арсенальную набережную, с которой доносился гул редко проезжающих машин. Выйдя за пределы внутренней стены тюрьмы, они дошли до другой каменной ограды, такой же высокой, обмотанной заржавленной колючей проволокой, и оказались у обшарпанного флигеля, притулившегося к стене казармы. Выход из тюрьмы преграждали кованые ворота с небольшой дверью.

Неожиданно громко, заставив вздрогнуть, прозвучала корабельная сирена с пришвартованного неподалеку судна.

Охрана, стоявшая у дверей, узнала в молодом офицере человека, обладающего большими полномочиями, и почтительно отступила. Дежурный по контрольно-пропускному пункту — грузный коренастый дядька лет сорока, из уважения к военному контрразведчику лично открыт дверь и стоял навытяжку до тех пор, пока подполковник Куракин со штабс-ротмистром Починковым не вышли за пределы узилища.

С Невы тянуло холодом, было зябко. На поверхности мутной серой воды чешуйками разбегался свет. Протяжно завывал стылый северный ветер. Грозовым фронтом надвигалась темная туча. Над головами шуршали сухими листьями ветки деревьев. Порывистый ветер подхватывал с земли мелкий сор и, словно играя с ним, уносил куда-то далеко.

Неожиданно с церкви Святого Александра Невского торжествующе и сладко заголосили колокола. Звук был густой и тягучий, словно нектар. Его хотелось пить. Починков глубоко вздохнул полной грудью, задержал воздух в легких. Шумно выдохнул. Вот, кажется, и напился.

Они помолчали, думая каждый о своем, потом, разбивая затянувшуюся паузу, Куракин спросил:

— Так куда вас отвезти?

— Пока не знаю. Пройдусь пешком, а там видно будет.

— Сделаем вот что… — вытащив из кармана френча блокнот, Куракин вырвал листочек и нарисовал на нем какой-то замысловатый знак. — Не советую вам долго разгуливать по городу. Скажу прямо: наступают худшие времена. А ваша строевая выправка выдает человека военного. Боюсь, что в следующий раз судьба не будет к вам столь милосердна… Мои возможности не беспредельны, может случиться так, что я буду не в силах вам помочь. Возьмите, штабс-ротмистр, — он протянул листок Починкову. — Советую вам уезжать из России, вас ожидает здесь скорый конец. Эту записку передадите человеку, который в ближайшие три дня будет вас ждать у Исаакиевского собора с двенадцати до часу дня. Он поможет вам перебраться через границу. Боюсь, что это единственное, чем я вам могу помочь. Может, вы хотите что-то передать Марии?

— Хочу… Скажите ей, что я буду помнить ее до последних дней.

— Обещаю. Считайте, что вас спасла икона, которую вы пытались уберечь. Куда пойдете сейчас?

— Пойду искать икону. У меня нет выбора, я обещал подполковнику Каппелю.

— И как же вы это собираетесь сделать?

— Как я это сделаю? — задумался Починков. — Для начала постригусь в монахи, а далее меня Господь надоумит.

— Что ж, теперь мне пора идти. Дела, знаете ли. И не обижайтесь на меня за этот мнимый расстрел, он был одним из условий вашего спасения, — он козырнул и быстрыми шагами пошел к автомобилю, стоявшему неподалеку.

Застучал дождь, поднимая в небольших лужицах настоящий переполох. Воздух еще более налился сыростью. Заметно вечерело, через час станет совсем темно. На облысевших кронах деревьев по-хозяйски рассаживались вороны, готовясь к предстоящему ночлегу.

Пережитая обида тяжелым холодным камнем провалилась куда-то под аорту. За какую-то минуту прошлое вдруг разом омертвело, покрылось толстым слоем пепла, словно погребальным саваном. Подняв воротник, штабс-ротмистр Починков поежился, прогоняя неприятную дрожь, и бездумно побрел неведомо куда.

Глава 5

Лондон

1920 год. Сентябрь

Неожиданное предложение

Магазины семейства Винц располагались в центральной части Лондона на коммерческой улице Хаттон Гарден, — в самой закрытой и загадочной зоне города. Отгороженная от остальных районов многочисленными тоннелями, подвалами, мастерскими, улица хранила немало зловещих тайн, большая часть из которых была связана с ювелирными ограблениями.

Наиболее значительное из них произошло в конце декабря 1678 года, когда в дом богатого ювелира вошли около двух десятков мужчин, заверив хозяев, что имеют ордер на обыск. Но едва они проникли в помещение, как тотчас заперли в подвале хозяина вместе со всем его семейством и принялись взламывать сейфы с драгоценностями. Одному из домочадцев удалось выскочить наружу и поднять тревогу. Услышав за дверью шум, грабители, прихватив с собой лишь малую часть из того, что они собрали, через