Возвращение Явленной - Евгений Евгеньевич Сухов

Еще не чувствуя худого, Георгий Починков спросил:

— Позвольте полюбопытствовать, Андрее Антонович здесь?

Мужчина в сером костюме, сделав навстречу два шага, поинтересовался:

— А вы кем ему приходитесь?

Незнакомец взирал спокойно, даже как будто без всякого интереса. Но в нем присутствовало нечто такое, от чего по спине пробежал холодок. Стараясь не показывать беспокойства, штабс-ротмистр Починков по-дружески улыбнулся:

— Нахожусь здесь по делам, службы, хотел передать ему добрые пожелания от его старинного друга.

Не отводя взгляда, мужчина столь же доброжелательно осведомился:

— А что у вас за служба?

В правом кармане Починкова лежал револьвер, и требовалась всего лишь какая-то секунда, чтобы извлечь его и выстрелить в стоящего напротив мужчину, буквально излучающего смертельную угрозу, но тогда ему придется бросить икону, которую он держал в правой руке.

— А вы, собственно, кто будете, чтобы интересоваться? Я пришел к Андресу Антоновичу, если его нет, то придется зайти в следующий раз. Позвольте откланяться, было приятно побеседовать с вами.

Развернувшись, штабс-ротмистр шагнул к выходу, но в этот самый момент створки дверей неожиданно широко распахнулись, и он увидел двух молодых мужчин с револьверами в руках, направленных в его грудь. Штабс-ротмистр удивленно повернулся к мужчине в сером костюме и натолкнулся на его насмешливый взгляд.

— Вы спрашиваете, кто мы такие? Извольте услышать… Мы из петроградского ЧК. А вот кто вы? Ваша фамилия?

— Она вам ничего не скажет, — хмуро проронил Починков, осознавая, что случилось худшее из всего, что можно было представить. И всякая возможность, чтобы выпутаться из этой скверной истории, отсутствует.

— Это уже нам решать. Что-то мне подсказывает, что нас с вами ожидает очень обстоятельная и интересная беседа. А насчет Андреаса Антоновича вы не беспокойтесь. Сейчас он находится в «Крестах»[28], в очень интересной компании, кажется, среди них есть парочка министров, и им есть о чем поговорить и что обсудить. А теперь я еще раз спрашиваю вас, с какой целью вы явились в дом к господину Суви?

— У меня нет никаких целей. Я нахожусь здесь проездом и хотел бы переночевать в его доме.

— Презабавно! — широко заулыбался мужчина. — Значит, «проездом». И позвольте полюбопытствовать, куда вы, собственно, направляетесь? Уж не в Эстонию ли часом? Осмелюсь спросить, а вы, батенька, не британский шпион? — зло сверкнув глазами, человек в сером костюме приказал: — Обыщите его!

Стараясь не уронить икону, Починков прислонил ее к стене.

— Руки в стороны! — скомандовал подошедший чекист. Он уверенными движениями постучал по его бокам. Обнаружив в кармане пистолет, вытащил его и положил на стол.

— Что в сумке? — спросил мужчина в костюме.

— Икона.

— Что за икона?

— Не имею понятия… Я в этом не особо разбираюсь, — равнодушно произнес Починков. — Зашел в антикварный магазин, увидел в лавке расставленные иконы, взял одну, что приглянулась.

— Мужчина в костюме расстегнул сумку и вытащил из нее «Казанскую икону Божьей Матери», сверкнувшую бриллиантами.

— Однако! — невольно ахнул он. Он долго разглядывал лики, затем, перевернув, внимательно осмотрел икону сзади, а потом спросил: — И сколько же вы ему заплатили за эту икону? На одну буханку хлеба дали или все-таки на две? А может быть, карточками своими расплатились? — Починков подавленно молчал. — А вы, как я посмотрю, миллионщик, если можете себе позволить такую красоту. Не хотите отвечать? Вижу, вы не из разговорчивых… Что ж, я терпеливый, подожду. Может, хотя бы имя свое назовете, должны же мы знать, кого поставим к стенке.

— Извольте, штабс-ротмистр Георгий Починков.

— Уведите его, пусть пока у нас посидит, а там посмотрим!

— Руки давайте сюда, ваше благородие!

Надев на штабс-ротмистра Починкова наручники, его вывели из флигеля.

— Что скажете об этой иконе, Федор Макарович? — обратился мужчина в костюме к человеку, сидевшему за столом.

— Скажу, что это очень дорогая икона. Бриллиантами покрыта вся риза. Стоит очень больших денег. Только на Чудотворных иконах так украшают ризу и оклад.

— Все так… Соглашусь с вами. В семинарии я проучился целых два года и кое-чему научился… Как видите, священником стать не получилось, но вот в иконах я немного разбираюсь. В это трудно поверить, но, на мой взгляд, это «Явленная Чудотворная Казанская икона Божьей Матери».

— Павел Глебович, шутить изволите?.. — посмотрел с удивлением на мужчину в костюме собеседник. — Неужели вы полагаете, что это именно та икона, что пропала из Богородицкого монастыря в Казани в 1904 году?

— Хотел бы сказать «да», но такой уверенности у меня нет, — продолжал он рассматривать икону.

— Где, в таком случае, она была все это время?

— Не могу знать, но обычную икону столь богато не украшают.

— Мы должны передать ее в оценочно-антикварную комиссию. А уж Ферсман[29] со своими людьми решат, что делать с ней далее: передать в Гохран или отложить для продажи за границей.

— По декрету нам остается пять процентов реквизированного, — слегка поморщившись, произнес Павел Глебович. — Но даже этой суммы будет вполне достаточно, чтобы пережить нынешнее время. Я тут как-то прошелся по рынку, так царский генерал продавал бриллианты с рубинами. Я у него спрашиваю: откуда драгоценные камни берете? И знаете, что он мне ответил?

— Даже не догадываюсь.

— Говорит, что из орденов вытащил. Спрашиваю у него, и не жалко вам свои ордена уродовать? Все-таки не просто так вам их давали, а за верную службу, пусть даже хоть и царскую. А он мне отвечает, что ему деваться некуда: принадлежит к четвертой группе населения. Его карточки сейчас не отоваривают, а отоваривают только у первой и второй — у рабочих тяжелого труда и у рабочих других профессий. Эти камушки помогают выживать ему и его семье. А еще сказал, что оправа у орденов золотая, скоро очередь дойдет и до них.

— Нам, Павел Глебович, такая судьба не грозит. Царские ордена мы не получали.

— Сделаем так… У меня есть знакомые, которые с удовольствием купят эту икону, причем, за большие деньги. И пять процентов, которые нам обещают, это будут сущие пустяки по сравнению с тем, что мы получим от продажи. Деньги поделим поровну. И об этой иконе никто никогда не услышит.

— А как же этот арестованный, он же не будет молчать. Икона дорогая, усыпана бриллиантами.

— Завтра он будет расстрелян как английский шпион. Лишние свидетели нам ни к чему. — Уложив икону в сумку, Павел Глебович добавил: — Квартиру держать под присмотром. Уверен, что этот английский шпион не последний, кто в нее заглянул.

— Вы возьмете автомобиль?

— Не нужно, доберусь на экипаже, тут недалеко, — отмахнулся Павел Глебович и вышел из гостиной.

Подъехав на экипаже к «Дому Фаберже», Павел Глебович взял сумку с иконой и зашагал к парадному входу, отделанному в стиле